16 
— У вас жар, — не стал лукавить спутник. — Я встал, чтобы разжечь огонь, а вы начали бредить и звать какого-то Джеффа.
— Я звала брата. — Расти забилась в судорогах и, с трудом уняв дрожь, натянула на себя одну из шкур.
Ночью дождь и мелкая крупа прекратились, и теперь девушка могла видеть языки костра и раскаленные угли под палками, которые Купер подбросил в огонь. Пламя было таким горячим, что, казалось, жгло глазные яблоки
Нет, это невозможно. Должно быть, у нее действительно лихорадка.
Укутав шкурами верхнюю часть тела Расти, Купер освободил травмированную ногу и приподнял ее. Он опять старательно размотал повязку и пристально оглядел открытую рану. Расти внимательно следила за реакцией компаньона.
Наконец Купер посмотрел на несчастную, его губы вытянулись в суровую линию.
— Не буду вас дурачить, дело плохо — началось заражение. В аптечке есть антибиотики, я взял их на всякий случай, но не уверен, что они помогут.
Расти сглотнула комок, подступивший к горлу. Даже сейчас, несмотря на высокую температуру, ее мозг смог уловить суть того, что сказал Купер. Поднявшись на локтях, девушка бросила взгляд на ногу — и едва не закричала от ужаса
По обе стороны глубокой раны кожа стянулась и пошла морщинами от инфекции. Изнуренная, Расти откинулась вниз и быстро, прерывисто задышала. Она лихорадочно облизала губы, но жар мигом осушил их, сделав еще черствее и жарче, чем прежде.
— Что, может начаться гангрена и я умру, да? Купер изобразил подобие улыбки:
— Пока нет, рано паниковать. Мы должны сделать все, чтобы не допустить этого.
— Что, ногу придется ампутировать?
— О боже, вы сошли с ума! Я всего лишь имел в виду очистить рану от гноя, а потом зашить ее.
Лицо Расти приобрело пепельный оттенок.
— Звучит просто ужасно!
— Не так плохо, как прижигание раны. Которое, кстати, тоже может понадобиться.
Девушка побелела как мел.
— Не бойтесь, сейчас нам нужно наложить на рану несколько швов. Не расслабляйтесь, — нахмурившись, добавил Купер, — это чертовски больно.
Расти всматривалась в самую глубину глаз спутника. Это казалось странным после столь неприятного начала знакомства, но девушка доверяла ему.
— Сделайте то, что вы должны сделать.
Купер резко кивнул и начал готовиться к операции. Для начала он извлек пару шелковых легинсов из свитера, который был превращен в рюкзак.
— Как приятно, что вы носите белье из шелка!
Расти нерешительно улыбнулась мягкой шутке, а Купер принялся разматывать обшивку пояса легинсов.
— Используем эти нити для швов. Он кивнул на серебристую флягу.
— Лучше начать с бренди. Запейте им одну из тех таблеток пенициллина. У вас нет на него аллергии? Хорошо, — бросил компаньон, когда Расти отрицательно тряхнула головой. — Глотайте смелее, не останавливайтесь, пока не захмелеете. Но не пейте все, мне нужно немного, чтобы продезинфицировать нити и промыть рану.
«Анестезия» оказалась не слишком действенной, но Купер уже склонился над ногой спутницы. Охотничий нож, который он «стерилизовал» огнем, навис над раной в боевой готовности.
— Готовы? — Расти кивнула.
Постарайтесь лежать неподвижно. Она снова кивнула.
— И не пытайтесь любой ценой удержаться от обморока. Нам было бы проще, если бы вы на время потеряли сознание.
Первый же крошечный прокол, сделанный им на красной опухшей коже, заставил девушку вскрикнуть и отдернуть ногу назад.
— Нет, Расти! Двигаться нельзя.
Эта мучительная операция, казалось, никогда не закончится. Купер тщательно прокалывал области, которые в этом нуждались. Когда он стал смачивать всю поверхность раны бренди, больная вскрикнула. После этой болезненной процедуры нанесение швов уже не казалось таким уж страшным. Купер нашел иглу в том нехитром скарбе, что они прихватили из самолета. Пропитав нити спиртным, компаньон протянул их сквозь кожу и связал, твердо скрепив края раны.
Расти уставилась на точку над переносицей Купера, в которой срастались его рыжевато-коричневые брови. Несмотря на холод, лоб мужчины был покрыт испариной. Во время кропотливой работы Купер не отвлекался, лишь иногда мельком посматривал на свою пациентку. Он тонко улавливал ее боль и даже сочувствовал. Руки Купера оказались на удивление нежными для столь мощного человека, у которого вместо сердца был холодный, непробиваемый камень.
16 
