Особенно,... 
62 
Когда во время осады «Останкино» власти, чтобы избежать беспорядков и кровопролития, пошли на переговоры с Анпиловым, тогдашний руководитель «Останкино» Егор Яковлев спросил у пламенного борца за народное счастье: «Вы говорите, что оппозиционерам времени не дают. Да, посмотрите, кто у меня с экрана не сходит — Павлов, Бабурин, Константинов».
Перебивая руководителя телевидения, Анпилов неожиданно заорал: «Они не оппозиция, а дерьмо!».
С этим определением указанных господ никто спорить не решился, но было совершенно очевидно, что Анпилов действительно не пожалеет ничьих жизней, кроме, конечно, собственной, для оправдания того высокого доверия, которое ему так неожиданно оказали.
Между тем, в Москве уже начали огромным тиражом распространяться листовки с портретом «народного героя», под которым были начертаны пламенные слова:
«Товарищ Анпилов,
Раздайте патроны,
И в бой нас веди,
Генерал Макашов!».
Подобные призывы требовали соответствующей отдачи, а нерешительное поведение властей, столь ярко продемонстрированное при великой осаде «Останкино», вдохновляло на новые подвиги.
Перед первомайскими праздниками 1993 года колонна «Трудовой Москвы» была перемешана с так называемыми «офицерами» из тереховского «Союза офицеров» и примерно десятком-другим хорошо обученных уличных бойцов, натасканных различными группировками «Фронта национального спасения». Удалось спровоцировать мощные, давно не виданные в столице уличные беспорядки, в результате которых многие получили ранения, а один милиционер был убит.
Сам Анпилов в «сражении» с милицией, естественно, не участвовал, но на многолюдном митинге перед шествием хрипло орал: «Вперед! Сметем… Уничтожим!», что даже у совершенно безразличной московской прокуратуры возникло желание его допросить. Это было сложно сделать, поскольку Анпилов, будучи депутатом Моссовета, имел «парламентский иммунитет».
А между тем, надвигалось празднование 9 Мая, во время которого Анпилов пообещал продемонстрировать такое шоу, что первомайские события покажутся «елочным праздником» в детском саду.
Власти, задерганные и озверевшие от недавних событий, разъяренная милиция, потерявшая своего бойца убитым и многих — ранеными, — все пообещали принять «меры», от которых никому не поздоровится.
Мэр Москвы Юрий Лужков запретил все несанкционированные митинги и шествия на День Победы, на что «Трудовая Москва» и «Союз офицеров» хором ответили, что им на все запреты наплевать. Они проведут задуманные мероприятия в любом случае.
В Москву стали срочно стягивать подразделения ОМОНа из области и соседних городов. Командиры спецназа давали короткие интервью телевизионным программам, где обещали разделаться со смутьянами какими-то новыми, еще не применяемыми методами.
В итоге наиболее буйные руководители «оппозиционных» массовок — Проханов, Лимонов, Астафьев, Павлов и Филатов, во главе с генералом Макашовым — неожиданно укатили в Севастополь поднимать народ на борьбу против украинских оккупантов, оставив Москву полностью в распоряжении Анпилова и Терехова. И в этот момент Анпилов… исчез.
8 мая Анпилов был вызван в городскую прокуратуру, где должен был дать показания о кровавых беспорядках 1 Мая. Анпилов доказывал, что первомайские события были спровоцированы оккупационными властями, вызвавшими стихийное возмущение трудового народа. Поскольку переубедить его не удалось, а задержать в связи с неприкосновенностью было нельзя, Анпилова отпустили. После чего он и исчез.
Как выяснилось позднее, Анпилов шел на встречу со своим «активом» из бомжей, которые, помятуя о первомайских днях, когда многим из них пришлось отведать милицейских дубинок и кулаков, потребовали на 9 Мая, то есть на завтра, деньги вперед.
В итоге Анпилов, забыв главную заповедь вождя о том, что трудовой народ никогда не должен лицезреть своего фюрера иначе, как на трибуне, напился с «активом» до такого состояния, что был обнаружен только через сутки избитым и в состоянии глубочайшей похмелюги. От нового вождя мирового пролетариата несло, как от ликеро-водочного завода.
Анпилов пытался отделаться от «актива» водкой, а выделенные для них средства, триста тысяч рублей, положить себе в карман, поскольку у вождя всегда больше трат, чем у народа.
Когда-то это удавалось. Но, как указывал еще Ленин, сознательность пролетариата очень быстро растет в условиях революционной борьбы. «Актив», не отказавшись от халявной выпивки, забыв, что им была оказана великая честь пить вместе с вождем, потребовал и «бабок». А поскольку вождь попытался возражать, то быстро получил «в глаз», был обобран и выброшен на улицу протрезвиться.
62 
