95 
— Нет, — возразила старуха, — он не умрет, по крайней мере, в ближайшие дни. Я много раз видела умирающих: всегда есть особые признаки, но тут я их не заметила.
Агнесса, не желая слушать ни ту, ни другую, поднялась наверх. Джеку стало намного хуже — это сразу увидела и поняла. Он ни о чем не разговаривал с нею; ей показалось, что временами ему уже все равно, кто находится рядом. Примерно через час она решилась послать Молли за местным врачом, живущим неподалеку; по словам девушки, это был хороший доктор и (на что сообразительная девчонка сделала особый упор) «совсем не болтун». В ожидании его Агнесса навела в комнате некоторый порядок. Она притащила с собой кое-какие необходимые вещи и собиралась перестелить постель, но, подумав, решила сделать это позднее.
Врач оказался человеком немолодым, вероятно, многое повидавшим в своем квартале и потому особо ничему не удивлявшимся. В его глазах и в выражении усталого лица читалось полное равнодушие к тому, чего так боялась Агнесса, — ему было все равно, простолюдинка она или дама из хорошего общества, безразлично, кем она приходится его весьма подозрительному пациенту. Он так же, как и юная Молли, знал: в жизни случается всякое.
Джек потребовал, чтобы Агнесса вышла, и теперь она стояла в коридоре, дрожа от волнения и холода. Она удивлялась себе: очевидно, ей присущ некий дар перевоплощения, ибо сейчас она ощущала себя в этой обстановке вполне естественно и даже больше — вообще чувствовала себя другой, совсем иначе мыслящей, иной Агнессой, не дамой, а простой женщиной, и это не была измена себе, в том проявлялась ее многогранность, давнее свойство, данное ей то ли на счастье, то ли на горе — она так до сих пор и не поняла. Стукнула дверь — доктор вышел.
— Хотите правду? — без вступления спокойно произнес он.
Агнесса кивнула. Лицо ее было очень расстроенным.
— Знаете, это тот самый случай, когда говорят: в чем только душа держится!
У Агнессы перехватило горло.
— Что с ним? Очень плохо?
— Да, — серьезно посмотрел на нее. — Вы родственница? — Агнесса опять кивнула. — Мне не хотелось бы вселять в вас чрезмерную надежду, иногда лучше знать все как есть. Не стану перечислять, что там, скажу только: всего много, и все дрянь. Запущенность крайняя. — Он помолчал. — Я сделаю то, что делают в таких случаях, но… словом, не уверен, что это поможет.
— Он не поправится? — тихо спросила она, и ее глаза, глаза семнадцатилетней девчонки, умоляли пощадить. — Нет?
— Не знаю. — Он опять помолчал в сомнении. — Богу решать. Обычно я так не говорю, но в самом деле, тут решать только Богу. Природа иногда дает человеку исключительную выносливость и здоровье, но обстоятельства складываются так, что все изнашивается, знаете, как бывает, раньше времени. И если все болезни одновременно вдруг решают наступать…— Тут он заметил в выражении лица женщины нечто такое, что заставило его добавить: — Хотя могу сказать, что другой человек давно бы уже свалился, а этот — живет, так что, возможно, все еще наладится!
— Значит, надежда есть? — отступала Агнесса.
— Очень небольшая. В прошлом — два тяжелейших ранения, в голову и легкое; вы знаете об этом?.. Я бы положился на природную выносливость, если бы не общее истощение организма… Это новое воспаление… я не уверен, что он справится.
— Значит, остается лишь попытаться как-то облегчить последние недели его жизни?
— Может быть, дни. Считайте, что так.
Агнесса опустила голову; в этот миг все казалось ей незначительным и мелким, она пожертвовала, казалось бы, чем угодно, только бы услышать от доктора другую правду, только бы он отменил свой ужасный приговор, приговор человеку, которого она так сильно когда-то… любила!
Врач ничего больше не сказал. Он ушел с сожалением: он думал, женщине не очень тяжело будет вынести правду, которую он обычно не скрывал, — когда он пришел, она казалась совершенно спокойной. Но все вышло наоборот. Он вздохнул: ошибаться случалось не часто.
Агнесса послала Молли за лекарствами, а сама вернулась к Джеку. Глаза его были открыты, он смотрел на нее. Она плакала, и Джек чувствовал, что момент, когда его обрадовали бы ее слезы, ушел в прошлое.
— Что он сказал тебе? — спросил Джек. — Что я помру? Ты рада, Агнес? Не забывайте приходить с Орвилом на мою могилу и приносить цветы. Кстати, один мой друг говорил, что я сдохну в самой грязной канаве, но, кажется, меня ждет лучшая участь. Что ж, я и этому рад. Бедному Дэну меньше повезло; ты знаешь Дэна? Он положил за тебя голову тогда, на дороге. Его самого, наверное, зарыли в канаву, чего он и заслуживал, так же, как и я. Плачь, плачь, Агнес, жалей меня, это успокоит твою совесть!
95 
