92 
Обозом и пахнуть не пахнет. Слишком мало времени осталось — не до рухляди, к сроку бы успеть. Да и не нужен он в данном случае — обоз. Артиллерию брать не стали, кавалерию тоже. Ни снарядов, ни фуража для коней. Паладины привыкли жить походной жизнью, не имея больше имущества, чем может увезти один конь.
А эйнхерии… что им, эйнхериям? Как ни крути — все равно живые мертвецы. А значит и потребности у них скромные. Усталости не знают, спать не спят, потеть не потеют, холода и жары не чувствуют. Ни палатки им не нужны, ни теплая одежда, ни даже нательное белье. Только боеприпас и пропитание — вяленое мясо да сухари.
К тому же в наличии имеется один на редкость грузоподъемный объект. Летающий особняк — коцебу. На него загрузили немало всевозможного добра — если что, без еды и патронов армия не останется.
Единственный, кто все еще не чувствует себя готовым — Бокаверде Хобокен. Железный Маршал до сих пор не получил одной маленькой детали экипировки — коня. Дивизия у него, конечно, пехотная, но командующий-то все равно должен быть верховым! Как иначе рядовые увидят его в гуще сражения?… Как иначе ему поспеть во все концы бранного поля — за всем уследить и везде покомандовать?…
— Да дайте же вы мне коня непугливого! — всплескивал руками Хобокен, с тоской глядя на жеребцов, уводимых прочь один за одним. — Ну хоть штучку — больше не прошу!
Ему предложили уже больше дюжины скакунов — самых что ни на есть породистых, прекрасно обученных. Но все они реагировали на ходячего мертвеца одинаково — храпели и ржали, наотрез отказываясь допустить себе на спину это чудовище.
Маршал уже чуть не плачет. При жизни-то он отлично ладил с лошадиным родом и теперь искренне огорчается, видя такое к себе отношение.
— Ваше благородие! — весело окликнула его Ванесса, ведя под уздцы смирного конягу. — Ваше маршальское благородие, гляньте-ка, кого я вам привела! Думаю, эта лошадка будет вам как раз под стать!
Хобокен осторожно коснулся конской морды — на сей раз животное не проявило и слабых признаков страха. Никакой дрожи, никаких попыток шарахнуться. Даже не моргнуло.
Только мухи ползают по пустым глазам.
— Это Черепок, — представила коня Вон. — Он… ну, он…
— Понятно, — грустно кивнул Хобокен. — Тоже покойник, будем думать?… Ну ничего не попишешь, по всаднику и конь… Бегает-то хоть быстро? Не заморится?…
— Вроде довольно шустрый… — с сомнением выпятила губу девушка. — Я сама не видела — это Креол на нем катался… Вы не смотрите, что он такой неказистый — я его освежителем воздуха побрызгала, чтоб не вонял.
— Кого, меня?! - зарычал стоящий рядом Креол.
— Коня! Почему ты всегда понимаешь меня наперекосяк?!
— Как ты говоришь — так я и понимаю!
Маршал Хобокен примерился и легко запрыгнул в седло Черепка. Конь-зомби даже не дрогнул. Всадник несколько секунд посидел недвижимо, затем дернул уздечку, проверил подпругу и кивнул:
— Годится. Не то что мой старик Чернослив, конечно, но того давно уж поди черви съели…
— Ваше благородие! — соскочил с коня молоденький курьер, протягивая маршалу обитую бархатом шкатулку. — Ваше благородие, докладывает подпоручик Тарекан! Ваш заказ исполнен, соблаговолите принять!
— А-а-а, изготовили-таки, успели… — расплылся в улыбке седоусый эйнхерий. — Посмотрим, посмотрим… мило, мило! Славно потрудились, благодарствую, подпоручик!
— Рады стараться, ваше благородие! — вытянулся во фрунт Тарекан.
В посылке, полученной Хобокеном, оказался новый крюк — только что сошедший со станка, еще поблескивающий маслом. Самая лучшая нержавеющая сталь, сверкает так, что глазам больно. Кончик острее любой иглы, изгиб сделан точь-в-точь как у прежнего — чтоб не трудиться однорукому полководцу, не приноравливаться к незнакомому протезу.
— Знатная вещица! — с удовольствием надел крюк на культю Хобокен. — Теперь посмотрим, на что еще способны мои старые кости! Прежний только не выкидывайте, сохраните — все ж память моя…
— Как можно, ваше благородие?! - чуть не захлебнулся от негодования Тарекан, благоговейно принимая проржавевший крюк.
Протез Железного Маршала, принесший гибель Искашмиру Молнии, прежнему главе серых — и вдруг выкинуть?! Да директор исторического музея за такое варварство самолично голову оторвет!
— Слушай, а почему у него новая рука не выросла? — вполголоса спросила Вон у Креола. — Они же все вроде починились — и кожа наросла, и все что надо… Там были парни и без рук, и без ног, даже без голов — все вроде теперь целые… И ты вроде говорил, что они регенерируру… черт, вот ведь слово невыговаваривывыемое!
92 
