156 
Наконец Перкинс выпрямился и сказал:
— Я не считаю показания этого человека сколько-нибудь серьезными или заслуживающими доверия. Ведь вы фактически заключили с ним сделку — свобода в обмен на показания против моей клиентки. Я считаю, что свидетель, поставленный в такие условия, не способен быть объективным. Скорее, наоборот, стремясь выставить себя в глазах следствия в выгодном свете, он постарается скрыть или исказить известные ему факты.
— Если Тримбл лжет, — возразил Смайлоу, — то мисс Кэрти нечего волноваться.
— Ей неприятно слушать клевету в свой адрес.
— Я заранее прошу у мисс Кэрти прощения за те неприятные минуты, которые мы ей, возможно, доставим, однако, мне кажется, мисс Кэрти будет любопытно узнать, в чем обвиняет ее сводный брат. В конце концов, никто не запрещает ей встать и сказать, в чем он солгал.
Перкинс повернулся к Юджин:
— Решайте, доктор Кэрти. Юджин коротко кивнула.
— О'кей, Смайлоу, — строго сказал адвокат. — Начинайте свой спектакль.
Но детектив не обратил никакого внимания на шпильку и снова включил пленку с того самого места, где они остановились.
— Некоторое время мы кое-как перебивались, — продолжал рассказывать Бобби. — Мне приходилось буквально надрываться, чтобы у нас на столе была самая простая еда, а ведь нужно еще было покупать Юджин хоть какую-то одежонку. Она ведь росла, как растут только двенадцатилетние девчонки. Росла и.., гм-м.., расцветала. — Бобби понизил голос до конфиденциального шепота. — Все это происходило у меня на глазах. Она, знаете, очень быстро развивалась, и это навело меня на мысль… Я уже давно заметил, что мои приятели стали заглядываться на Юджин… Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Теперь они смотрели на нее совсем другими глазами, и я подумал, что должен это использовать.
В первый раз это получилось случайно. То есть, я хочу сказать, что не планировал ничего специально. Один мой приятель украл где-то упаковку пива, и мы встретились в одном старом гараже, чтобы выпить его. После первой банки мой приятель стал дразнить Юджин… В конце концов он уговорил ее приподнять майку и показать ему грудь.
Сначала Юджин, конечно, отказывалась, но я-то видел, что она нисколько не стесняется. Больше того, ей ужасно хотелось сделать это. Она хихикала, кривлялась и вообще всячески раззадоривала моего дружка. Ив конце концов задрала свою майку до самого подбородка.
Когда она сделала это, я сказал Хосе, что за спектакль он должен нам еще по банке пива. Но он отказался, сказав, что Юджин была в лифчике и что никаких сисек.., простите, грудей он не видел.
Зато в следующий раз…
Хэммонд стремительно шагнул к столу и выключил магнитофон.
— По-моему, достаточно, Смайлоу, — сказал он. — Думаю, в чем суть, мы все догадались. Бобби Тримбл, которого вы почему-то величаете “мистером”, хотя, на мой взгляд, он обыкновенный подонок, эксплуатировал свою несовершеннолетнюю сестру. Даже если она устраивала эти.., демонстрации добровольно, в чем я лично очень сомневаюсь, все это было так давно, что…
— Не так уж давно…
— Двадцать — двадцать пять лет — срок вполне солидный, — возразил Хэммонд. — В любом случае все, что мы сейчас имели удовольствие слышать, вряд ли имеет какое-то отношение к убийству Петтиджона.
— Сейчас мы к этому подойдем, — вставила Стефи. — И ты убедишься, что связь существует.
— Вы можете слушать эту чушь еще сколько угодно, — вмешался Фрэнк Перкинс. — Но я не могу допустить, чтобы моя клиентка тоже в этом участвовала.
Смайлоу поднялся.
— Боюсь, адвокат, я не могу позволить мисс Кэрти уйти.
— Сначала предъявите ей официальное обвинение, — возразил Перкинс и добавил насмешливо:
— Только постарайтесь найти преступление, на которое бы не распространялся десятилетний срок давности.
— Если вы не хотите слушать пленку дальше, — ушел от прямого ответа Смайлоу, — тогда я вынужден буду попросить вас подождать в соседней комнате, пока с ней ознакомится мистер Кросс.
— Хорошо.
— Нет. — Юджин сказала это тихо, но очень решительно, и все взгляды обратились на нее. — Нет, — повторила она. — Я хочу дослушать запись до конца, хотя и догадываюсь, что еще скажет Бобби. За прошедшие два десятка лет он приобрел кое-какой внешний лоск, но в душе остался таким же мелким мерзавцем, каким был всегда. Я имею право знать, что он думает и говорит обо мне. Я должна дослушать, Фрэнк, хотя меня бросает в дрожь от одного только звука его голоса!
156 
