156 
Кэт и Алекс понимающе кивнули.
– Его жену застали в постели с другим, поэтому ее убийство сочли оправданным. Но изъятие ее органов, вместо того чтобы похоронить тело целиком, противоречит нашим религиозным и культурным традициям. – С каждой минутой ее печаль все возрастала. – Может быть, если бы я попыталась что-либо выведать у Поля, когда нашла эти газетные вырезки, вам не пришлось бы выдерживать все это, – сказала она Кэт. – Если бы я раньше поняла, насколько Поль безумен, те трое остались бы живы. Я знаю, что побудило его убить Джуди, но не могу поверить, что мой брат мог хладнокровно убить совершенно незнакомого ему человека.
– Но он каждый раз вновь и вновь убивал Джуди, а не других людей, – напомнил ей Алекс.
– Я это понимаю. Но все равно мне трудно поверить, что Поль способен на такое.
И Кэт и Алекс старались ее успокоить, но безуспешно. Как и они, она понимала, что ее брат будет упрятан в сумасшедший дом до конца своих дней. Он никогда не оправится от неверности своей любимой Джуди. Его дочери вырастут без обоих родителей и вечно будут носить на себе печать проклятия из-за преступления отца.
Кэт знала, как это тяжело. Ее сердце сжималось от жалости к девочкам, которых она никогда не видела.
Они с Алексом приступили к обеду, наслаждаясь бифштексами, запеченным картофелем, салатом и пирогом с орехами, выбранными Кэт в супермаркете.
Спустя некоторое время Алекс отодвинул пустую тарелку и откинулся назад на спинку стула, вытянув вперед длинные ноги.
– А знаешь, что меня в тебе больше всего восхищает?
– Количество еды, которое я могу умять в один присест? – пошутила она, поглаживая себя по наполнившемуся животу.
– И это тоже, – широко улыбнулся он. – Для такой худышки, как ты, это действительно немало.
– Благодарю, сэр, – протянула она. – Не помню, чтобы мне когда-нибудь делали такой комплимент. Когда его смех иссяк, он снова стал серьезным.
– На самом деле я собирался сказать, что меня больше всего восхищает твоя смелость. Сегодня, когда Рейес до тебя дотронулся, ты даже не сдвинулась с места. Это могло кончиться… – Он покачал головой. – Любой на твоем месте струсил бы. Я никогда не знал ни одной женщины – и чертовски мало мужчин, – которые могли бы сравниться с тобой в храбрости. Я говорю это серьезно, Кэт.
С отсутствующим видом она воткнула вилку в остатки своего пирога.
– Алекс, я совсем не храбрая.
– Не правда.
Она положила вилку и посмотрела на него.
– Я трусиха. Если бы я была смелой, мои родители не умерли бы.
Он вскинул голову.
– С чего ты взяла?
Кэт никому не рассказывала, что случилось на самом деле в тот день, когда школьная медсестра привела ее домой раньше обычного, – ни сотрудникам органов опеки и попечительства, ни экспертам, которые пытались определить, насколько случившееся повлияло на маленькую Кэт Дэлани, ни кому-либо из ее приемных родителей, ни Дину. Никому.
Но сейчас она почувствовала неудержимое желание поделиться с Алексом и облегчить свою душу.
– Все случилось не совсем так, как я тебе рассказывала, – тихо начала она. – Медсестра рано привезла меня домой. Странно было видеть машину моего отца на дорожке перед домом. Обычно в это время дня он был на работе. Отец редко брал выходной, даже по субботам и воскресеньям. Дело в том, что ему приходилось работать сверхурочно, чтобы оплачивать мои счета за лечение. И все равно он влез в долги, и кредиторы требовали уплаты.
Я тогда не понимала всего этого. Такие слова, как вторичный заклад, арест имущества, дополнительное обеспечение еще не входили в мой лексикон. Но они частенько мелькали в приглушенных разговорах моих родителей.
Кэт начала аккуратно складывать свою салфетку: она явно тянула время, давая себе возможность собраться с силами, чтобы продолжить рассказ.
– В тот день, едва переступив порог кухни, я почувствовала, что что-то не так. В доме была… атмосфера, которой я никогда раньше и после того дня не ощущала. Меня охватил озноб, и вовсе не потому, что у меня была лихорадка. Я думаю, это было предчувствие беды. Но, что бы это ни было, мне страшно не хотелось идти по коридору к спальне моих родителей.
Но я себя заставила. Дверь спальни была приоткрыта. Я заглянула внутрь. Они не были мертвы, как я говорила тебе раньше, как я говорила всем. Моя мама, опершись на подушки, лежала на кровати и плакала.
Папа стоял возле нее. Он держал в опущенной руке пистолет и что-то тихо говорил ей. Только много позже я поняла, что он объяснял маме, почему их самоубийство было единственным выходом из финансового тупика.
156 
