23 
Рассказ о нашем путешествии из Сан-Франциско в Гонолулу, как я уже говорил, войдет в другую книгу. Здесь скажу только, что этот переезд совершился благополучно. Наше судно «Аллен» вполне годилось для моря. Вначале мы считали необходимым поочередно стоять на вахте, но вскоре убедились, что если мы ложились на ночь в дрейф с положенным рулем, то утром наш курс оставался почти тем же самым. Мы пережили три бури, в том числе одну очень сильную, во время которой Анна доказала свое мужество.
Как я и предвидел с момента нашей первой встречи, она была идеальной спутницей. Превосходный организатор, она купила в Сан-Франциско запас провизии и во время переезда готовила простую и здоровую еду. Она не знала плохого настроения. В минуты опасности она сохраняла свой обычный тон, точные движения. Я звал ее «ваша ясность». С общего согласия мы установили дружеское и сердечное обращение. Анна не хотела ни ухаживания, ни опеки; может быть, покажется плоским, если я скажу, что мы жили как два брата, но все-таки эта формула лучше всего рисует наши отношения. Чтобы быть точным, я должен, однако, прибавить, что мое чувство было более сложным; часто мне казалось, что я замечаю в нем нежность, желание, но тогда я старался заняться какой-нибудь работой и думать о другом.
Моим намерением было с Гавайских островов отправиться на Таити, сделав крюк, чтобы мимоходом повидать Маркизовы острова и острова Таумоту. Гонолулу разочаровал меня, это американский Монте-Карло. Мне казалось, что большие белые кораллы, кольцом сверкающие над морем, пополнят запас наших впечатлений. Дней через двадцать после нашего отъезда из Гонолулу наблюдения показали, что мы находимся под \6\°2 восточной долготы и 5°3 северной широты. Следовательно, мы приближались к группе Феннинговых островов, каменистых и бесплодных, но в каталоге Финдлея здесь значится станция английского подводного телеграфа; я рассчитывал возобновить там наш запас питьевой воды.
К вечеру мы вошли в зону мертвого штиля с довольно крупной зыбью. Злобные волны с пенистыми верхушками торопливо и неравномерно ударялись о форштевень «Аллена». Затем поднялся ветер, быстро свежевший, и очень низко на горизонте образовалась большая полоса черных, как чернила, туч. Вскоре ветер стал очень сильным, и «Аллен» дал крен. Было жарко, как в кипящем котле. Нам уже пришлось побывать в переделках, но они были детской игрой по сравнению с надвигающейся бурей. По небу быстро неслись черные тучи, подгоняемые ветром. О борт разбивались огромные волны. Каждая из них покрывала всю палубу. Наше судно накренилось и понемногу погружалось в воду. Спустив все паруса и закрепив руль, мы вздохнули свободнее, но приходилось цепляться за мачту, чтобы нас не унесло. Подставив грудь ветру, с развевающимися волосами, со счастливым взором, Анна была восхитительна: морская богиня! Около полуночи стало ясно, что волны становятся все сильнее и мы не сможем бороться с ними дальше. Анна сказала: «Пойдем в каюту». Хотя иллюминаторы были завинчены, внизу все было залито водой, но мы были так утомлены, что, выкачав, как могли, воду, заснули.
Через несколько часов меня разбудил какой-то странный шум — сильные удары о корпус «Аллена». Был ли то день? Или ночь? Не было видно ни зги.
Судно наклонилось, точно скат крыши. Стоять было невозможно. Я ползком влез на палубу. Тучи нависли так низко и были такими густыми, что, хотя уже рассвело, нельзя было ничего различить на расстоянии тридцати метров. Волны были ужасающей высоты. Наш бушприт был сломан; это он стучал о бок судна. Зачем я не послушался совета Анны, когда она просила меня обойтись без него? Переборка парусной каюты была сорвана. «Аллен» представлял собой жалкий кусок дерева. Я позвал Анну; мне нужна была ее помощь, чтобы срубить мачту, которая грозила вышибить дно у нашей скорлупки. «Кажется, мы погибли!» — сказал я ей. Она вдохнула соленый ветер и улыбнулась.
После часа работы, в течение которого я двадцать раз рисковал быть унесенным в море, мне удалось срубить мачту. Одной опасностью стало меньше. Теплый слепящий дождь хлестал нам в лицо. Мы снова спустились в каюту. Во время этой ужасной работы наши костюмы совершенно изорвались. Анна хотела переодеться, но все наши сундуки оказались затопленными. И, что еще хуже, инструменты были испорчены, мой хронометр бесследно исчез, часы Анны разбились. Каталог Финдлея и карты превратились в бумажную кашу. Если бы даже нам удалось спастись, мы могли бы теперь плыть только наудачу. Впрочем, как плыть? Мы остались без мачты, а наши паруса превратились в лохмотья. К счастью, несмотря на эти мрачные мысли, мы снова погрузились в сон.
23 
