Особенно,... 
81 
— Конечно, папочка. — рассмеялась рыжая.
— Папочка?! — ужаснулся я.
— Это образное выражение, — тут же поспешила исправиться дочь Крадущей детей, а Данте даже внимания не обратил. — Когда он становится излишне заботливым, я его так называю. В шутку, разумеется. Можно попросить вас налить мне шампанского?
Я исполнил просьбу, затем попросил у нее лежащую на столике газету, не отказываясь от привычки, просмотрел некрологи. Арена меня совершенно не интересовала.
— Сам не смотришь, так других не мучай! — возмутился Стэфан снизу.
— Давай его сюда, затворник, — откликнулся Данте. — Стэфан, в отличие от тебя, понимает толк в зрелищах.
Я с улыбкой протянул лучэру трость, и тот пристроил ее на перилах, чтобы амнис ничего не пропустил.
— Крошка Ча уже выступал?
— Нет, — ответил Данте. — Пока только претенденты. Расколошматили машины друг друга на запчасти.
— Я уверен, что Ча сегодня выиграет.
— А вот я — нет, — таинственно сказал Данте.
— Есть что-то, чего я не знаю? — тут же заинтересовался Стэфан.
— Ну я решил стать спонсором одного игрока. Вон того, на зеленой машине.
Я наконец заинтересовался и глянул поверх газеты на побоище, разворачивающееся на сцене. Шесть шипящих паром, едва двигающихся из-за веса механических гигантов колошматили друг друга стальными кулаками, пытаясь опрокинуть на землю или толкнуть на стену, усаженную пятнадцатифутовыми шипами. Грохот и скрежет стоял невероятный, одна из паровых машин уже лежала на земле, воя из-за оторванного клапана котла, и ее боец, выбравшись через люк, поспешно бежал с поля сражения, опасаясь быть затоптанным неуклюжими колоссами.
— Внушительное зрелище, — оценил я. — В последний раз, когда я сюда приходил, все было совсем иначе.
— Ну мы вчера с тобой именно об этом говорили, — сказал Данте, удовлетворенно улыбаясь, когда его боец ударом шарнирной руки впечатал ребристый кулак в грудь зазевавшегося противника.
Во все стороны полетели клепки, скрепляющие броневые листы, и машина, не удержавшись на ногах, начала заваливаться на спину, а затем с грохотом зацепила еще одного бойца, и они вместе рухнули на землю. Каждый из великанов был не ниже живого стоуна, то есть все тридцать-сорок футов от пятки до кончика стальной желудеобразной головы, в которой сидели пилоты. Весили гиганты очень много, так что грохот от их падения, наверное, разнесся по всей Ничейной земле. Трибуны взревели, Бэсс захлопала в ладоши.
— Тебе нравится это? — поинтересовался я у нее. Рыжая немного подумала и сказала:
— Сущность, доставшаяся мне от матери, которую все так презирают, чэр, любит более кровавые развлечения, такие, как происходят в моем районе. Игры, творящиеся на Арене, чисты и невинны. Я бы назвала их развлечением младенцев и для младенцев. Но я с детства стараюсь смирять свою кровожадность и находить прекрасное в самых простых вещах. Например, таких, как эта возня гигантских железяк, чэр.
Я не понаслышке знал, что происходит на улицах в Горо-де-куда-не-войти-не-выйти, где царит вечная ночь, и оценил ее ответ.
— Называй его Тиль. Здесь все свои, — бросил Дате.
— С удовольствием, если только чэр эр'Картиа не возражает.
Я пристально посмотрел в темные стекла очков, за которыми прятались глаза с алыми вертикальными зрачками. Разрешить низшей называть себя по имени — верх демократичности. Данте отвлекся от сражения железных черепах и смотрел на меня немного насмешливо и в то же время проницательно. По его юному лицу блуждала выжидающая улыбка. Он явно был не уверен, что я позволю ей такую вольность, и теперь с интересом ожидал, каким вежливым способом, не переходя на грубость, я откажу. Я всегда удивлялся, отчего мой старый друг считает меня настолько тактичным и вечно придерживающимся этикета. Это далеко не так. Я не всегда бываю вежлив, добродушен, благосклонен и обходителен.
Я еще раз посмотрел на рыжую, напряженную, словно Двухвостая кошка перед прыжком, ожидающую отказа и унижения, которое в обращении лучэра с низшим вполне естественно для Рапгара, и мягко сказал:
— Мне будет приятно, если такая прекрасная женщина, как ты, Бэсс, забудет об условностях, не нужных между хорошими друзьями.
Я был удивлен, увидев, что она смущена, удивлена и даже поражена. Такого не ожидала ни она, ни Данте, ни мои амнисы, ни, если уж признаться честно, я сам.
81 
