Последние отзывы

  204  

- И что потом?…

- Однажды ночью, когда я уже оставил всякую надежду, мне вдруг выпал счастливый случай. Дверь темницы попросту забыли запереть. К тому времени меня уже не приковывали к стене и даже не стерегли - кого могло встревожить то ничтожество, в кое я обратился? Куда я мог убежать, будучи скованным по рукам и ногам? А даже покинув камеру - что может сделать умирающий старик в цитадели, полной вооруженных до зубов воинов? Нет, я никому не был страшен, меня не боялись. Однако каким-то чудом мне все же удалось выбраться - я был слабее новорожденного, но все-таки полз по полу раздавленным червем, волоча за собой тяжеленные цепи. И в конце концов ухитрился прокрасться в свое тайное подземелье - по счастью, меня держали не так уж далеко оттуда. Враги не прознали о нем и не нашли секретного прохода - там все осталось точно так, как три года назад, когда я последний раз запер за собой дверь. Ритуал Обездушивания был полностью подготовлен - оставалось лишь прочесть заклинание. На миг я заколебался даже тогда. Но меня в любой момент могли найти. Я пребывал на грани между жизнью и смертью. И в конце концов я сделал это.

В глазах Кащея на миг что-то промелькнуло. Как будто снова перед ним явилась та картина: глубокая ночь, подземелье древней цитадели, и он, измученный, израненный, истощенный, читает страшное заклинание, вырывающее душу из тела.

- По окончании ритуала я перестал быть собой. Вместе с душой ушли боль, голод, страх, сомнения. Ушло все человеческое. Отныне и навек я обречен был оставаться в том обличье, в каком пребывал на тот момент - в обличье немощного уродливого старика. Ты видишь эти струпья, покрывающие меня столь плотно? За несколько дней до побега я был подвергнут ужасной пытке - меня посадили в железный гроб, утыканный иглами изнутри. Ранки успели слегка поджить, прикрылись корочками подсохшей сукровицы - но не более того. А ритуал закрепил все как есть - ни один из тех струпьев не исчез до сих пор, все они по-прежнему со мной. Я не могу даже подстричь бороду - она останется такой вечно. Но зато тело вмиг налилось невероятной силой - я разорвал цепи легче, чем гнилые нитки.

- А что ты сделал с?… - тихо спросила Василиса.

- Став бессмертным и неуязвимым, получив в свои руки мощь тысячи богатырей, я перебил всех захватчиков до единого, - равнодушно ответил Кащей. - Это было очень забавно. Хек. Хек. Хек. У них был чрезвычайно глупый вид - жалкий пленник вдруг обрел невиданное могущество, в единый миг смешав своих бывших господ с грязью. Они так смешно вопили, когда я насаживал их на колья. Да, это было забавно. Но месть не вернула мне прежней жизни - то, что было, ушло навсегда. Из мирного цветущего края моя вотчина успела превратиться в царство ужаса и мрака. Именно тогда здесь появились оплетаи - ради насмешки чернокнижник, взявший меня в плен, переделал моих прежних подданных в исковерканных уродцев. Его же злокозненный ум породил дивиев - железный гроб с иглами, наградивший меня вечными струпьями, был пробным образчиком. Спустя некоторое время я закончил его работу.

- А что стало с твоей прежней любовью?…

- Она умерла.

- Они убили и ее?…

- Нет. Пока я был в плену, она пыталась меня освободить, но лишь привлекла к себе ненужное внимание. Враги вторглись и в ее владения - ей пришлось бежать. Лишь спустя семь лет после освобождения я отыскал ее. Я больше ничего к ней не чувствовал, но все еще помнил то, что было прежде. Однако в новом виде я внушал ей лишь ужас. Она смотрела на меня с жалостью и страхом, плакала, стенала, проклинала моих мучителей. Но когда я спросил, желает ли она все еще стать моей женой, она лишь отшатнулась. Тогда я убил ее. Убил, чтобы проверить - не сохранилось ли во мне еще хоть чего-то от человека? Не станет ли мне жаль былую любовь, когда она умрет? Оказалось - нет. Глядя на остывающий труп, я не испытывал ничего совершенно. Мне было все равно. Мне и сейчас все равно.

Василиса смотрела на Кащея окаменевшим взором.

- После этого я испробовал еще многое, проверяя - не сохранилось ли хоть какое-нибудь прежнее чувство, пусть даже самое неприятное? Оказалось, что нет. Ничего не сохранилось. Гнев, ненависть, зависть, отвращение, насмешка, злорадство - ничего из этого я с тех пор не испытывал. Впрочем, одну страсть я все же сохранил - причем как раз такую, которой раньше почти не знал. Дело в том, что ритуал Обездушивания требовалось проводить совершенно нагим. Но на мне в тот момент были цепи - те самые, из чистого злата. Я не мог их снять. И это сказалось на исходе - в качестве побочного действия ритуала я приобрел болезненную страсть к злату. Глядя на него, прикасаясь к нему, я испытываю ни с чем не сообразную алчность. Златая казна заменила мне все прежние радости и удовольствия, заменила любовь и счастье, дружбу и преданность.

  204