Последние отзывы

  14  

Обследованию не подверглась только бабушкина комната – туда Евгения Ивановна позволила себе заглянуть приоткрыв дверь, удовлетворенно хмыкнула и осторожно прикрыла дверь. Катька тут же поняла, что бабушку соседка боится не меньше, чем она. И не рискнет потревожить комнату Ксении Петровны даже мимолетной проверкой.

Зато кухня, ванная, туалет были обследованы на предмет выявления грязи, мусора, крошек на поверхностях и иного непотребства.

Ничего вышеперечисленного не выявившая проверка закончилась в прихожей прощанием с инспектирующей дамой.

– Молодец, девочка, все у тебя чисто и в порядке. Закрой за мной дверь на все замки, я постою, послушаю, как закрываешь, и ложись спать.

Форма проверки утвердилась ритуалом и повторялась каждый вечер в течение всего месяца.

Каждое утро Катька встречалась с Евгенией Ивановной у подъезда, когда выходила на «прогулочные» два часа, соседские бабульки компанией уже сидели на скамейке – это в семь сорок пять-то утра! Катька вышколенно здоровалась, бабульки отвечали, на этом общение заканчивалось.

В те приснопамятные времена, все еще советские, но уже перестроечные, центр Москвы, в котором они жили, хоть и считался престижным, но далеко не весь и не с таким ажиотажем, как нынче. Вот к такому «не весь» их дом и относился.

То есть дом-то сам по себе был старинный, в четыре этажа, с высокими потолками и внушительными метражами как комнат, так и кухонь-коридоров, но проживала в нем совершенно разношерстная по социальному статусу публика.

От академика в первом подъезде, семья которого занимала весь верхний этаж, то есть две квартиры, с подъезжающей за ним каждое утро черной «Волгой» и личным автомобилем «Жигули» в гараже. До слесаря завода «Серп и молот» во втором подъезде, неизвестно какими судьбами поселившегося в центре, а также двух семей вечно дерущихся алкоголиков.

Ну, они тоже где-то и кем-то работали, ибо в те времена не работать не удавалось, но их основной статус определялся употреблением алкогольных напитков, их количеством и последствиями для окружающих производимого на организм действия.

А так как рыбак рыбака… то обе семьи обитали во втором, среднем подъезде, к горю трезвых соседей.

В их третьем подъезде стояла тишь и благость. По большей части оттого, что народ проживал мирный, работящий, но далеко не последнюю роль играл страх перед Ксенией Петровной Александровой, некогда бывшей партийной начальницей, сохранившей и на заслуженном отдыхе связи и хватку в разговоре с чиновниками любого уровня. Перед ней даже участковый стоял навытяжку.

Так что заявление в виде угрозы, что она отправит внучку в интернат при живых родителях, не лишенных родительских прав, отнюдь не были голословными, это Катька уяснила в первые полгода совместного проживания.

Впрочем, не только жильцы их подъезда, а весь дом трепетал перед Ксенией Петровной, боясь до дрожи и уважая до спертости дыхания, и шли к ней на поклон с просьбами помочь в чиновничьих разборках, когда подпадали под таковые.

Товарищ Александрова выслушивала, придирчиво изучала документы и бралась помочь – «королевство ей было маловато!», а повоевать по привычке хотелось. Не всем и не всегда, правда, помогала, но если бралась, выигрывала любые дела.

Единственное, с чем ей не удалось справиться, так это выселение из дома потомственных алкоголиков. А вот не заладилось что-то в верхах, у алкоголиков обнаружились свои родственные связи в администрациях, и Ксении Петровне, как ни просили ее жители дома, пришлось отступиться.

Впрочем, ее это мало касалось, ей рядом с ними жить не приходилось.

Разумеется, что дети из этих семей стремительно шли по стопам родителей, являя собой самых отъявленных хулиганов в районе в компании с отпрысками таких же родителей из соседних домов.

Вот на одного из них Катерина и наткнулась в подъезде, возвращаясь с вечерней «прогулки».

Она теперь стала уходить со двора не в девять вечера, а на полчаса раньше, чтобы успеть перед вечерней проверкой навести идеальный порядок. Специально с собой маленький будильничек брала, не забывая его заводить каждый день.

На площадке между третьим и ее, последним, четвертым этажами возле батареи, свернувшись калачиком, лежал мальчишка. Рубашка на нем была порвана в нескольких местах и заляпана какими-то красными пятнами.

Катерина и не испугалась вовсе, присела возле него на корточки и потрясла за плечо.

  14