Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
42 
Ну надо же!
Достала, видно, до глубин каких-то его потаенных Катерина свет Анатольевна!
Валентина появилась у них в доме около года назад.
Валентина Моторина прожила всю свою жизнь в глухой сибирской деревне, процветавшей вопреки всей советской действительности зажиточно-работящим населением и соседством с леспромхозом союзного масштаба.
Окончив школу, в которую ей и другим ребятишкам приходилось добираться каждый день десять километров до соседней деревни, где располагалось управление леспромхоза, а следовательно, кипела жизнь, девушка встала перед выбором: что делать дальше?
Собственно, выбор, как таковой, предлагался из двух вариантов: первый – остаться в доме родном, ограничившись средним образованием. И второй – поступить в училище при том же леспромхозе, окончить его и обязательным порядком попасть на производство по лесозаготовке, на которое раньше страна отправляла неугомонных и провинившихся.
В первом случае оставаться ей в девках, однозначно, поскольку мужиков в родной деревне наперечет, все почтенного возраста, и те под зорким приглядом близких к их телам баб. Во втором – мужиков поболе и поразнообразней, но все шалые, пьющие дебоширы, замуж, может, и не повезет, но хоть дите родит от кого.
Даже наивная до глупости Валентина кумекала, что перспективка еще та! Но, посовещавшись со всей родней, коей исчислялось полдеревни, решила идти учиться и работать на производстве. И денег заработает, родным помощь. А там уж как Бог даст…
Закончив с отличием училище, девица Моторина приступила к трудовой деятельности по обеспечению нужд родины древесиной.
И все бы шло себе тихо-мирно по накатанным рельсам, не случись через год у лесозаготовительницы большая любовь к шалопутному гуляке-бабнику мастеру цеха Лешке.
То ли подустав от красот сибирской природы, то ли шепнул кто наставлением, то ли баб, не охваченных его телесным вниманием, в двух деревнях не осталось, но через полгодика их «любви» и совместного проживания с Валентиной в комнатенке рабочей общаги навострился Лешка в дорогу.
И не куда-нибудь, а в саму столицу!
В Москву! О как!
Провожали Лешку, как полагается, недельным беспробудным застольем, без отрыва от производства, напутствиями, записочками с адресами старых знакомых и дальних, преуспевших оседлостью в самой Москве, родственников.
Словом, все по-людски!
Порыдала Валентина над убывающей любовью, собрала в дорогу дальнюю, слово взяла писать и, подумав, обещала приехать вдогон – чего одному мужику мыкаться – страшно сказать где, ужас, аж в Москве-то самой! А ежели заболеет или несчастье како?
А покормить, обстирать, да и пригляд нужен!
Письма ни единого Лешка не прислал, только малую весточку – позвонил по телефону в управление, сообщить, что добрался и устроился, и кричать пришлось в трубку так, что легче пешком дойти в ту столицу страшную.
И позвал: приезжай!
Сели всей родней совет держать.
Решили: езжай! А вдруг судьба твоя Лешка этот, кобелина? И главное же, зовет!
Взялась собираться – все чин по чину – отработала положенное «по собственному желанию» в сто раз уже перекупленном и давно уже не леспромхозе, а в умирающем наполовину и каком-то загадочном ОАО, и название дальше за буквами странное. Опять же гостинцы, без них никак – грибы, брусника отборная, правда-ть, прошлогодняя, варенья-соленья, рыбка сибирская, лося немного – сумищи пудовые!
Поехала!
Провожали всем селом, как на войну, маманя плакала: чего только ж про ту Москву не показывают! Но, по сериалам видать, люди добрые не перевелись так-таки ж в той столице!
Добиралась она долго, мытарно, перетягивая свои сумищи, как грузчик, с одного транспортного средства на другое и охраняя, как милиционер на посту – стащат же в три секунды!
Но это все ерунда!
Был у нее адресок заветный, по которому проживал любимый, матерью его втихаря на Валентининых проводах в ладошку ей засунутый, от людского любопытства.
Отыскала его Валентина! Ох и намыкалась по тому городу страшенному, пока искала-то! И вспоминать жутко! А денег порастратила!
Да только…
Позабыл о ней возлюбленный уж давно – зазывал, слова говорил по телефону ласковые, да позабыл! Нашел другую любимую, городскую, настоящую ба-а-арышню! В Подмосковье, с пропиской. Уже и жениться успел на этой прописке!
Порыдала Валентина на кухне у той «прописки», спасибо, Господи, женщина оказалась сердечная, сразу взашей не прогнала, ночевать оставила, выслушала.
42 
