Последние отзывы

  113  

— Но ведь только что вы говорили, что поведение людей можно предугадать. Разве из этого не следует, что они руководствуются логикой?

— Нет, нет же… Если вы опираетесь на такие понятия, как религия или генетическая предрасположенность, то вам придется отказаться от логики. Хотя теоретически, я думаю, и тут можно отыскать какие-то логические обоснования. Предположим, что в далеком будущем ученые смогут сказать: «У этого человека в генах преобладание таких-то аминокислот обусловит недостаточный кровообмен в ногах, попросту у него будут мерзнуть ноги, поэтому он станет постоянным потребителем электрических одеял». А на самом деле в детстве этого человека ударило током, и он станет до смерти бояться электричества, так что будет пользоваться только простыми грелками.

Сеньора Посадор как-то беспомощно развела руками, не находя нужных слов.

— Но если верить вам, что при наличии времени и необходимой информации можно легко предугадать поведение отдельного человека — почти так же, как и реакцию людей, спешащих на работу, — то жизнь в таком случае лишается смысла. Если, конечно, вы не относитесь к числу тех, кто собирает и использует эту информацию, а не является ее жертвой.

Я покачал головой.

— Нет-нет. Этому процессу настолько легко противостоять, что он никогда не станет реальностью.

— Как же так? Вы ведь только что говорили совсем о другом…

— Сеньора, вы сами помогли мне с примером. После того как вы показали мне, каким образом телевидение используется для воздействия на подсознание зрителей, я перестал его смотреть. Может ли хороший шахматист оставить фигуру под ударом, если он достаточно ориентируется в ситуации? Вряд ли. Скорее всего он передвинет ее в безопасное положение или, если никто не заметит, просто-напросто смахнет с доски фигуру противника. Та абсолютная система, о которой я говорил, может функционировать лишь в условиях глубочайшей тайны. В повседневной жизни не должно быть никаких изменений. И я, и вы, и этот официант должны, как обычно, есть, пить, спать, влюбляться и болеть. А вдруг такая система уже функционирует, можем ли мы это проверить? А если мы с вами не более чем пешки на шахматной доске, которым не известны правила игры? Но мы предпочитаем делать вид, что ни о чем не подозреваем, так как не можем сами двинуться на другое поле и ждем, когда это сделают за нас.

— Вы представляете себе все в слишком мрачных тонах, сеньор Хаклют, — проговорила сеньора Посадор после продолжительной паузы.

— Не совсем. Мы привыкли считать, что наши возможности ограничены неподвластными нам силами. До тех пор, пока эти силы не подвластны никому и мы все в одинаковом положении, мы миримся с этим. Однако знать, что есть люди, которые управляют этими незримыми силами, — совсем другое дело.

— И все же нами управляют другие, ведь нередко мы имеем дело с абсолютистскими режимами. И даже вами с вашей свободой действий, разве вами не руководят люди, контролирующие какие-то моменты в экономике? Скажем, хотя бы те, кто оплачивает ваш труд?

— Это меня особенно не волнует. Меня волнует нечто совсем другое. Допустим, в каком-нибудь ресторане в полдень повара готовят определенное количество каких-то блюд, столько приблизительно, сколько клиентов выберет их в сегодняшнем меню. Повара уверены, что постоянные посетители выберут именно эти блюда и у них не останется ничего лишнего. Видите ли, в этом и скрыт весь ужас: даже сами повара не заметят, что что-то изменилось.

Сеньора Посадор поежилась.

— Простите, если я сказал что-то неприятное, — извинился я.

— Отнюдь, сеньор. — Она посмотрела на часы. — Но я чувствую себя как-то неловко с вами, сама не знаю почему.

Она поднялась, явно занятая какими-то своими мыслями.

— Прошу простить меня, но у меня назначена встреча. Хочу надеяться, что, — она мило улыбнулась, — незримые силы не помешают нам увидеться до вашего отъезда. До свидания, сеньор. И желаю вам успеха в вашей игре.

Я быстро поднялся.

— Благодарю вас. Желаю вам того же. Не согласитесь ли вы поужинать со мной до моего отъезда, чтобы хоть как-то скрасить мои последние дни здесь?

Она покачала головой, уже не улыбаясь.

— Нет, — спокойно ответила она. — Я не могу воспринимать вас больше просто как человека. Поймите меня, вы для меня — подручный тех сил, против которых я борюсь. Я предпочла бы, чтобы все было иначе…

  113