Последние отзывы

  32  

— Пива! — грубо крикнул толстяк по-испански.

— Садитесь, — обратился он ко мне и указал на складной стул, приставленный к стене. — Я не случайно окликнул вас. Мне показалось, я уже видел вас здесь.

— Вполне возможно, — подтвердил я, с сомнением рассматривая предложенный стул.

Я был уверен, что сам вижу толстяка в первый раз.

— Мне кажется, вы здесь торчите подолгу. Можно спросить почему? Это э… э как-то необычно для туриста.

— Одна знакомая просила меня привезти ей настоящее индейское ребосос^[3] — Я лихорадочно соображал. — Мне хочется приобрести что-то особенно красивое и добротное, но ничего подходящего я не могу найти.

— И не найдете никогда! — толстяк сплюнул в сточную канаву. — Тряпье, что здесь продается, и гроша ломаного не стоит. Остановитесь на обратном пути на пару часов в Мехико. Вот там вы наверняка найдете то, что надо. А здесь люди и для себя-то не в состоянии сделать что-нибудь приличное. Они и ткать-то разучились. Да и шерсть, что есть в продаже, и красится плохо, и пряжа из нее неровная. Грош этому всему цена.

— Значит, я зря тратил время, — сказал я.

Маленький угрюмый человек принес пиво. Я стал потихоньку потягивать из банки.

— Правда, здесь иногда бывают неплохие товары, к тому же дешевле, чем где-либо еще в городе. Но рынок хотят закрыть. Слышали?

— Нет. Почему? — постарался изобразить удивление я. — Разве жители не хотят иметь настоящий крестьянский рынок в национальном индейском стиле? Могу представить себе и интерес туристов.

— Чепуха. Вадос — самый современный город мира. Именно поэтому туристы сюда и едут. А старое барахло они могут найти где угодно. Здесь они хотят увидеть не то, что было позавчера, а то, что будет послезавтра. Что, не так разве? К тому же зловонье тут тоже на любителя.

В самом деле, запах пригорелого прогорклого масла, жареной фасоли и гниющих фруктов мешался с запахом пота и испражнений, наполняя все вокруг едва выносимым смрадом.

— На что же, скажите мне, должны жить тогда эти бедняги, если рынок закроют? Прозябать в дыре у Сигейраса? Такого туристам не показывают. Слышали об этом?

— Под станцией монорельса?

Он смерил меня изучающим взглядом.

— Для туриста вы слишком глазастый. Но там, внизу, ручаюсь, вы еще не были.

Я кивнул.

— Так я и думал. В транспортном управлении сидит одна гадина по фамилии Энжерс. Он только и дерет глотку, чтоб снесли рынок, бараки и все прочее. Он и алчная свинья Сейксас — оба хотят здесь поживиться, — толстяк подкреплял свои слова взмахами полупустой бутылки. — Я такой же гражданин, как и Энжерс. И у меня, как и у него, есть свои интересы. Но эти несчастные ничего не имеют здесь, на своей проклятой родине.

Сказав это, он приложился к горлышку бутылки, потом размахнулся и запустил ею в дряблую дыню, которая валялась в сточной канаве.

— Может, выпьете еще пива? Я угощаю, — предложил я.

— В следующий раз, если нам доведется встретиться здесь снова, — с трудом поднимаясь, ответил он. — С меня хватит. Надо подумать, как проучить Энжерса. Есть еще в этой стране то, что именуется правосудием. На адвоката я, наверно, мало похож?

— Да, в самом деле, — согласился я, искренне удивленный.

— И адвокат я неплохой, к тому же не того пошиба, что подонок Андрес Люкас с его клиентурой. Я специально зашел выпить именно сюда, чтобы настроиться на завтрашнюю речь в суде. Сигейрас подал иск на мерзавцев из транспортного управления, и я буду защищать его интересы. Моя фамилия Браун, но все меня зовут здесь Толстяком. Да мне плевать на это. Я толстокожий.

Он уставился на меня с хитрым видом.

— Спасибо за пиво, — поблагодарил я, вставая, и подумал, стоит ли сказать ему, что мы с ним здесь еще встретимся.

— Да не за что, все в порядке, Хаклют. Против вас лично я ничего не имею. Паршивая работенка. Энжерсу я бы пива не предложил. Только не обвиняйте меня, если ваш заказ сорвется раньше, чем вы приступите к его выполнению.

Несколько секунд я стоял как вкопанный.

— Откуда вы меня знаете?

— Один из мальчишек Сигейраса видел вас здесь в пятницу и субботу. Меня эти дни тут не было, как не будет и завтра. Если захотите угостить меня, приходите в суд. До встречи!

Он исчез в темном проходе бара, но, видно, тут же вернулся. Едва я успел отойти, как снова услышал его голос:

— Должен предупредить вас. Эти двуличные, продажные подонки там в верхах не выплатят вам и цента, пока не добьются того, чего хотят. Остерегайтесь!

  32