Особенно,... 
86 
А потом вдруг девушка замерла, выгнулась всем телом, словно пытаясь бороться с кем-то невидимым, и закричала в отчаянии:
— Отпусти! Не могу больше! Отпусти!
И заклинатель, очнувшись от наваждения, понял, что больше не должен медлить. Он бросился вперед, схватил девушку за скользкое от крови запястье, прежде чем она нанесла себе новую рану, рывком развернул к себе, но пленница начала вырываться, задыхаясь и дрожа всем телом.
— Прекрати! — Рэй увидел ее глаза, совершенно безумные от боли, и сильнее сжал руку, пытаясь заставить ее выронить обруч. — Остановись!
Она застонала, продолжая вырываться, но уже с меньшей яростью.
— Мы в мире черного кодзу. Ты помнишь, как оказалась здесь?
— Нет. Отпусти меня.
— Кто ты? Как тебя зовут?
Девушка не была похожа на мертвую куклу из цирка. Горячее тело в его руках оказалось живым, сильным и упругим. Значит, те, на арене, уже надоевшие сломанные игрушки? Или, наоборот, не до конца оживленные? Ведь Тора была среди них.
Девушка, которую он продолжал держать, осознала, что не может вырваться, и попросила уже жалобно:
— Отпусти…
— Только если ты перестанешь ранить себя.
Чтобы освободить, Рэй понимал, что должен убить ее в этой реальности, но пленница кодзу была настоящей — не духом, не призраком.
— Я не буду ранить себя, — прошептала она очень тихо.
И заклинатель выпустил ее. Она сделала несколько неуверенных шагов прочь от него, выронила обруч, провела обеими руками по волосам, оставляя на них мокрые блестящие полосы, несколько мгновений смотрела в пустоту перед собой, потом улыбнулась и наклонилась за другим кольцом. Подняла его и прижала к груди.
— Это не остановить, — сказал Рэй сам себе и, прежде чем пленница начала новый кровавый танец, развернулся и швырнул в нее формулу изгнания.
Невидимый поток магии ударил игрушку кодзу в грудь, опрокинул на спину. Девушка протяжно вскрикнула, выронив сверкающее кольцо, попыталась нашарить его на каменных плитах, но не смогла и начала подниматься. На этот раз грация покинула ее. Тело двигалось неуверенными рывками, как сломанная кукла, которую дергают за веревочки. Лицо исказилось до неузнаваемости, но сила, которая держала ее в этом мире, утекала все быстрее.
Гимнастка замерла, чувствуя, что больше не может двигаться, а потом медленно, лениво опустилась на камни, глубоко вздохнула и растаяла, а вместе с ней в темноте растворилось пятно лунного света на каменной площадке. Как будто погасли цирковые огни, освещающие эту маленькую арену.
«Мне надо найти Тору, — подумал Рэй, глядя, как маленький клочок мира кодзу погружается во тьму, и перевел взгляд на здание цирка. — Она осталась в этом полуразрушенном здании».
И он снова пошел вперед.
«Значит, коллекция духа гораздо больше, чем я думал, — размышлял Рэй, перепрыгивая с камня на камень. — Да, я много раз читал, о том, что кодзу нравится наблюдать за красивыми молодыми людьми, но нигде не было объяснено, почему именно за ними. Ведь силу можно тянуть из любого человека. Кто-то научил его этому? Или он просто испытывает удовольствие, глядя на юношей и девушек, как сумасшедший извращенец? Но что это за дух такой?!»
Пустота у самых ног заклинателя открылась неожиданно. Рэй едва успел остановиться. Бледные лучи осветили обширный круглый провал. Внизу стояло несколько грубо обтесанных колонн — их квадратные вершины находились как раз на уровне земли.
Толстые нити серебристой паутины натянулись между ними, а в ней раскачивались двое. Сначала их тела показались заклинателю осыпанными красными цветами, словно те бросали вниз невидимые зрители, но потом он присмотрелся и понял, что алые розы, расцветающие на бедрах, груди и плечах очередных игрушек кодзу, свернуты из их собственной, надрезанной и вывернутой кожи. Это было отвратительно и одновременно красиво.
Со странной смесью неприязни и волнения Рэй смотрел на пантомиму, замечая все больше подробностей. Пленники кодзу скользили по паутине, их акробатические трюки были сложными и захватывающими, но мужчина двигался как будто во сне. На его лице застыло равнодушное выражение. Он ничего не замечал и не чувствовал, хотя партнерша изо всех сил пыталась его расшевелить. С тревогой и надеждой она цеплялась за него, обнимала, прижималась всем телом, шептала что-то, и при взгляде на эту отчаянную страсть заклинателю стало не по себе. Ему показалось, что когда-то он сам представлял нечто подобное. На грани между сном и явью.
86 
