71 
— Но ведь их не поймали на горячем. Официально «Ведьмин яр» был создан неизвестными еретиками.
— О да. — Она небрежно улыбнулась. — Нескольких даже поймали и сожгли на потеху толпе, чтобы никто не думал, будто Церковь оставит эту историю без ответа. Но следы ведут в Орден, несмотря на представленные им доказательства того, что господин Александр действовал по собственной инициативе. Теперь законникам придётся долго замаливать этот грешок.
— Их, разумеется, простят.
— Вне всякого сомнения. — Она рассеянно взяла с прикроватной тумбочки свой кинжал, гораздо более узкий, чем мой, со сложной, вычурной гардой и тёмным сапфиром. — Князья Церкви тоже люди, им, как и нам, нужны деньги, просто — в гораздо больших объёмах. Так что со временем обо всех конфликтах забудется, и всё будет как прежде. Но пока Орден слишком многое теряет. Ты нарушил их планы по укреплению в Фирвальдене, чтобы распространять влияние дальше, на восток. Вместо этого законники с треском вылетели из страны и потеряли одного из своих.
— Могу представить, как они злы, — усмехнулся я.
— Не можешь, — холодным тоном сказала она. — Злость магистров по сравнению с их злостью — досадная мелочь, неспособная даже испортить тебе настроение.
— Испортила. Они забросили меня в Солезино.
— Теперь ты понимаешь, насколько сильнее злится Орден Праведности? Они не спустят с тебя глаз. Малейшая ошибка, Людвиг, и ты пропал.
В её голосе слышалось волнение, и я сказал как можно мягче:
— Я постараюсь не допускать ошибок, Гера.
— Мне кажется, этого мало, — печально ответила она. — Они вполне могут спровоцировать или подставить тебя. Только не бесись, но я считаю, что лучше для тебя будет остаться на какое-то время в Арденау.
Она прекрасно знает, насколько сильно я ненавижу родной город и как недолго предпочитаю в нём находиться. Едва только у меня появилась такая возможность — я сбежал оттуда и появлялся не чаще двух раз в год, когда следовало посетить штаб-квартиру Братства. Самое неуютное и в то же время самое безопасное место.
— Твоё предложение не лишено смысла. — Я не стал отрицать очевидного. — Но прятаться бесполезно — эта история может затянуться на долгие годы. Я буду осторожен. Обещаю. Лучше расскажи мне, каких ещё Львов и Левиафанов [35] мне следует опасаться?
— Маркграф Валентин Красивый, — сказала она, глядя мне в глаза.
— По-ни-маю, — протянул я. — У меня появились серьёзные причины не появляться в землях этого господина.
— Очень разумно, Синеглазый, маркграф неприятный тип.
— Я в курсе историй о его… подвигах. Говорят, он очень злопамятный, а также, что в него вселился бес, поэтому милорд так жесток.
— Насчёт беса — врут, инквизиция его проверяла, а вот по жестокости он даст фору любому бесу. Слышал историю о том, как он поступил со своими младшими братьями?
— Угу. Один до сих пор гниёт в замковой башне. И говорят, он убил свою мать. Есть ещё какие-то угрозы?
— Возможно, но я о них не слышала.
— А что магистры?
— Всё как всегда, Людвиг. Небольшие трения в совете, небольшое недовольство друг другом, мелкая грызня, делёж новых учеников, интриги. Ничего не изменилось с тех пор, как мы окончили школу. Что касается тебя, то твои друзья замолвили за тебя словечко.
— Глупая ситуация — не находишь? Они знали, как я поступлю, специально выбрали меня для этого, а затем ещё и решили поиграть в обиженных. Карл мог убить Хартвига и в Тринсе.
— Карл не убийца, Людвиг, — вкрадчиво сказала Гера. — Кроме тебя и него, в том регионе никого не было, а магистрам пришлось решать быстро, иначе бы человека перехватил или Орден, или кто-то ещё. Его срочно требовалось вывезти и только потом голосовать, как поступить. Все опасались, что он ещё кому-то рассказал о своих умениях.
— Они всё решили заранее, и Карл…
— Карл был точно такой же пешкой в их игре, как и ты. О настоящих планах он узнал уже после встречи с тобой.
Она права. Карл не вонзал свой кинжал в Хартвига. Это сделали другие люди.
— Скажи мне, почему ты принял так близко к сердцу смерть этого человека? — осторожно поинтересовалась Гертруда. — Ведь вы были знакомы всего несколько дней.
— Сам не знаю почему, но я чувствую свою вину, что не смог его спасти.
— Ты и так сделал для него очень много.
— Недостаточно для того, чтобы он выжил, — горько сказал я. — У меня была возможность изменить мир. К добру или худу — не знаю. Этот парень был ключом к новой жизни, а я оставил его, хотя следовало проводить до корабля. Глупо и самонадеянно было считать, что я всех перехитрил и он в безопасности.
71 
