64 
Работаешь, работаешь, как вол, и вдруг одним прекрасным хмурым утром осознаёшь, что жизнь прошла, а Эйнштейн из тебя не получился. Жена тебя бросила, дети к тебе равнодушны… А самое главное — твоя работа никому не нужна. Только для тебя и ещё для нескольких старых придурков научная работа — это поиск истины. Для всех остальных — лишь поиск денег. Как только челюсти зацепили финансовый сосок, поиск заканчивается — истина никого всерьёз не интересует, требуется лишь оплаченное движение к ней, желательно — медленное и сытое. Вот если к живительному источнику приблизится конкурент, тогда необходимы резкие движения локтями — под рёбра его, под рёбра! не подпускать к кормушке!
Демон Максвелла! Когда-то и Лвина финансировали по полной программе, но сенсационные результаты задерживались, а главное — дружить профессор не очень умел, — вот денежный поток и обмелел… Лвин стал исхитряться: проектировал всё более простые приборы и планировал лишь быстрые эксперименты, но ручеёк денег иссякал стремительнее, чем дешевело его оборудование. И вот — уже который год его установка ржавеет, а молодёжь вся разбежалась к более перспективным и молодым профессорам. Он остался один, без денег и помощников.
«Да всё равно — эти студенты поголовно глупы и ленивы! А все коллеги — сволочи! Хотел дать на вечер одному деятелю прочитать корректуру своей новой работы… — Профессор свирепо выпятил губу. — Изумительно красивая вещь! А этот болван и говорит: „Не могу, занят, мы с друзьями вечером пульку решили расписать…“ Что за пулька такая дурацкая?! Хотел бы я знать! Нет, не хочу я этого знать!»
Только и осталось, что копить жёлчь и выливать её на головы во всём повинных студиозусов, а между лекциями — на ещё более виноватых коллег по департаменту. Правда, признался себе профессор, это никак не приближает окончание работы над установкой, скорее — отдаляет…
Ну, хоть какая-то компенсация и психологическая разрядка у него должны быть?!
Профессор в преотвратном настроении зашёл в свою лабораторию и посмотрел на настенные часы — ровно девять. Когда ты научишься опаздывать, старый мешок с костями? Повесил плащ на крючок, ворча что-то себе под нос, — и тут обнаружил на стуле возле секретарского стола (самой секретарши в помине давно не было: и денег нет, да и что там секретарить-то?) какую-то девицу.
— Сегодня никаких зачётов! — рявкнул он.
Посетительница недоуменно распахнула глаза. Профессор присмотрелся — и понял, что это не студентка университета, а школьница. Совсем плохо стал видеть, заходя с уличного света в лабораторный полумрак. Лвин устыдился своей резкости.
— Что привело вас ко мне, милое дитя? — мягко спросил он, пытаясь исправить свою агрессивность. — Я не покупаю печенье у скаутов и в школах лекций не читаю — не умею упрощать сложные вещи…
Профессор внезапно снова рассвирепел и крикнул самому себе:
— Это вечная моя проблема! Не умею подать к столу! Не повар! Да-с!
В запале он успел забыть про девочку, но она сама напомнила о себе:
— Профессор Лвин, я хотела поговорить о вашей атомно-когерентной установке для регистрации высокочастотных гармоник гравитационного излучения, — сказала она тонким голосом.
Профессор вытаращил глаза на девчонку и удивился так, будто с ним заговорил чайник и попросил заваривать его пореже. Что за дьявольщина!
— Кто вас прислал? — строго спросил он, заподозрив неумный розыгрыш какого-нибудь студента-шалопая. Да ещё на голове у этой девицы чёрт знает что!
— Я прочитала ваши статьи в «Физикл Ревю», — терпеливо сказала девочка, — и мне непонятно, почему вы не довели свой эксперимент до конца — ведь его идея выглядит просто блестящей! По-моему, там осталось лишь достичь глубокого охлаждения рабочих кристаллов. Правильно?
Это профессора доконало (чайник продолжает насвистывать странные речи и даже перешёл на комплименты!), и он ошарашенно сел на стул. Тут до него окончательно дошло — ЧТО с таким сочувствием спрашивает девочка. Профессор вытаращил глаза, не выдержал и просто сошёл с ума — его захлестнуло злостью и понесло. Стыд! Стыд! Старый, опытный человек стал жаловаться на жизнь какому-то ребёнку! Уж лучше с чайником разговаривать — позору меньше.
Но девочка слушала пылкую и обличительную речь профессора Лвина внимательно и перебила его всего два раза, сказав:
— Не нужно объяснять про поляризацию гравитационных волн… (Профессор едва успел удивиться — и понёсся дальше.)
64 
