.
Очередная сказка о Золушке 
28 
— Есть, товарищ капитан! Порт нашу заявку на плавсредства выполнить не может.
— Почему?
— Нет свободных буксиров.
— Из двенадцати — ни одного?
— Да. Пять из них разогнало штормом, и они по сей день где-то в море, четыре буксира тянут баржи с углем.
— А резерв?
— В резерве имелось три. Но один недавно потерпел аварию во время бомбежки, а два выручают союзный транспорт.
— Тоже последствие налета?
— Никак нет! Диспетчер рассказал, что мой английский коллега по какой-то причине принял Кольский залив за Темзу на подходах к Лондону и посадил коробку на мель.
— По какой-то причине… Тоже мне скажут! Причина одна: наездился рому до цветных шариков! Вот вам и на мели все десять тысяч тонн!
Штурман рассмеялся:
— Разрешите повторить заявку на завтра?
Рябинин разложил на столе карту, стукнул по ней кулачищами.
— Не умеем работать! — сказал он. — Все эти портовики, черт бы их брал, — где только они учились?
— Есть, товарищ капитан, особый институт, где их готовят, — услужливо подсказал Векшин.
— Институт… На логарифмической линейке они мастера щелкать. А вот не могут догадаться спустить водолазов и оттащить эту баржу на глубокое место. Драть надо за такие вещи! За уши драть! И чтобы все видели, как их дерут…
— Что прикажете делать?
— Пока ничего. Будем вставать в док своим ходом.
— Да, но там эта… баржа! Вы же сами сказали, что можно обрубить винт. Можно свернуть руль…
Рябинин набил табаком трубку, она засопела в его зубах.
— И винт. И руль, — недовольно сказал он. — Можно и голову свернуть с такими помощничками… Вот что: на штурвал поставь рулевого с хорошими нервами, а я попрошу боцмана возглавить людей на полубаке. Тут самое главное — чтобы нам не помешали. А на мачту поднимем «мыслете»…
Он снял телефонную трубку.
— Лобадин? Слушай, механик, готовь котлы к действию… Что? Да, снимаемся с якоря… Сейчас…
На палубе к Рябинину подошел боцман Мацута:
— Прохор Николаевич, я там это… тово… Погорячился как бы… Вы уж это… тово… Не сердитесь…
Капитан «Аскольда» крепко обнял старика.
— Дорогой боцман, — сказал он, — как мне тяжело с тобой расставаться! Ведь я десять лет знал, что где ты — там и корабль. Но тебе надо уйти. Мы люди здоровые, сильные, впереди у нас тяжесть, которую мы-то одолеем, а ты можешь надорваться…
Мацута громко высморкался в клетчатый платок — подарок родной Поленьки.
— Прохор Николаевич, как же мне жить-то без «Аскольда»? Позвольте, хоть в док его поставлю…
— Я сам хотел попросить тебя об этом, — ответил Рябинин.
Из люка машинного отделения показалось потное усатое лицо механика Лобадина. Закрутил машинный «дух» усы, сказал:
— Машины готовы, «Пар Паркевич» на марке.
— Добро. Ну, боцман, объявляй аврал!
Мацута достал свою дудку — такую старую, что с нее уже давно слезло царское серебро. Дунул — шипит. Потряс в руке — опять не свистит. Встряхнул, словно градусник, сказал:
— Горошина опять… закатывается куда-то…
Матросы смеялись:
— Что, боцман? Авралить уже нечем стало? Ты ее не в рот вставляй, а в другое место…
— Состарилась, — сказал Мацута. — Вам-то, молодым, скоро и дудку новую дадут. Посмотрю я, как вы тут без меня в кулак насвиститесь!.. Лоботрясы вы все! Вам бы жрать да спать — вот и вся ваша забота… А ну — пошли все наверх! С якоря сниматься…
Старая дудка все же сработала, запропавшая куда-то горошина вернулась на нужное место и теперь, быстро крутясь, дробила сигнал на переливчатый свист. Матросы быстро выскакивали из жилой палубы, а боцман покрикивал:
— Давай, давай!.. Не ленись ногами… Ну, чего застыл, будто я тебя на карточку снимать буду?.. За кашей-то на камбуз вы все мастера бегать!.. Пошел, пошел, ребята!.. Улыбок не вижу!..
Авральная команда разбегается на полубаке среди хитрых переплетений цепей, стопоров и гаков.
— Па-а-ашел брашпиль! — командует с мостика Рябинин.
Боцман открывает вентиль, и барабан лебедки начинает с грохотом вращаться, наматывая на себя якорную цепь. Цепь лязгает тяжелыми звеньями. «Аскольд» медленно подтягивается к лежащему на грунте якорю. Наконец цепь смотрит отвесно.
— Па-а-анерр! — докладывает боцман на мостик.
Ил долго не отпускает якорь. Но брашпиль сильнее вязкой хляби грунта. Мотор вырывает из ила чугунные лапы — сразу облегченно вздрагивает корабль.
Мацута кричит:
28 
