Особенно,... 
216 
– Да, да, да! И пусть театр будет бесплатным.
– Ни в коем случае! – горячо возражал Ауэрбах. – Когда в наших аптеках дают больным бесплатные лекарства – так надо. Но нельзя развращать людей мыслью о доступности мира искусства. Нет! Пусть рабочий с женою выложат в кассе хотя бы гривенник, чтобы знали – музы берут с людей пошлину…
Платный театр он создал, а вот лекции для рабочих нарочно сделал бесплатными, зато в дверях клуба поставил дядю Васю, чрезвычайно опытного по части выпивки и похмелки, и тот, за версту почуяв неладное, вопрошал со всей строгостью:
– А ну – дыхни, мать твою за ногу! Выпил – незя.
– Дядь Вась, да это ишо опосля вчерашнего.
– Приходи завтрева, и чтобы – ни-ни, иначе незя…
А жизнь шла своим чередом. У хорошего хозяина ничто даром не пропадает. Вот увидел Ауэрбах дым из фабричной трубы:
– Сколько ж добра на ветер вылетает! Надо подумать…
Сера, улетавшая в поднебесье при обжиге медных руд, побудила строить заводик для ее переработки. Зато из дыма явилась серная кислота, значит, для торговли ею потребны особые бутыли, нужно стеклянное производство. Но кислоты избыток, значит, опять ломай голову, Ауэрбах, думай, на то ты и хозяин.
– Чем черт не шутит! Пусть будет у нас и фосфорный завод, чтобы использовать избытки серной кислоты на месте.
– Для фосфора потребуется немало кости, – подсказали ему.
– А на что Сибирь-матушка, в которой чего-чего, а уж костей-то всегда наберется. Организуйте закупку…
Главное же сейчас – чугуноплавильный завод, чтобы дать Сибири гигантское количество рельсов для уникальной железнодорожной трассы. Одно цеплялось за другое, а люди едут и едут, значит, нужны жилища. За одну зиму дома срубили, по весне их поставили в ряд, вот тебе и улица, по вечерам освещенная электричеством, а в домах – водопровод и канализация… Однажды летом 1894 года Богословск посетила сама Надежда Михайловна Половцева и удивилась обществу этого города: ее встречали на пристани профессора, инженеры, студенты, артисты. Приехала же она не просто так, а ради серьезного разговора, о чем Ауэрбах и догадался с первого же вопроса женщины:
– Александр Андреевич, как вы ко мне относитесь?
– Видит Бог – очень хорошо!
Половцева намекнула, что слишком много денег вылетело на строительство металлургического завода и нового города при этом заводе.
– Уйма денег! – согласился Ауэрбах, кивая.
– И у меня возникло желание… не совсем скромное, может быть, но вы должны понять маленькое тщеславие женщины.
Она покраснела. Ауэрбах распушил бороду, развел руками:
– О чем разговор! Кто платит за музыку, для того и все оркестры играют. Не смущайтесь. Говорите. Слушаю.
– Я хочу, – скромно потупилась Надежда Михайловна, – чтобы завод назвали НАДЕЖДИНСКИМ, а сам город – НАДЕЖДИНСКОМ…
Теперь город Надеждинск называется Серовым (в память о летчике А. С. Серове). В январе 1896 года старый Богословск начал прокатку рельсов, хотя столичные газеты каркали, что ничего не получится, что Ауэрбах фантазер, а Надеждинские заводы сорвут все планы укладки рельсов вдоль Сибирской магистрали.
– Никакой прогресс невозможен, – утверждал в эти дни Ауэрбах, – если в людях не развито чувство гражданского долга, а главной пружиной активности человека всегда есть и будет его бескорыстная любовь к Отечеству…
В эти же дни Надежда Михайловна Половцева вознаградила Ауэрбаха премией в 125 000 рублей. Эти денежки «плакали» для Софьи Павловны, сразу отложенные супругом для другого дела.
– Догадываюсь, тебя потянуло в Бахмут, – сказала жена.
– Нет, моя милая, на этот раз в Испанию.
Алешка Миненков вовремя известил о том, что «снег сошел», и Ауэрбах тогда же – по весне – осмотрел бахмутские месторождения ртути. Сомнений не было: можно смело закладывать шахты, чтобы добывать руды, насыщенные ртутью. После этого он и отправился в Испанию – в знаменитый Альмаден, где находился главный ртутный прииск, поставлявший ртуть всему миру. В дороге Ауэрбах припомнил даже Плиния, у которого сказано, что Древний Рим когда-то закупал в Испании громадное количество ртути – громадное!
– Им-то она зачем понадобилась? Правда, – рассуждал Миненков, – в древности, пардон, лечили запоры вливанием в больного ртути, благо она своей тяжестью способна выбить из человека любую «пробку», возникшую от обжорства…
216 
