122 
– Не губи! – взвыл громила, поспешно рухнув на колени. – Лихо Одноглазое попутало! Предложило перекусить, а само в кусты! Этот последний! Больше я их жрать не буду! Мамой клянусь!
– Ты, вроде, говорил это в прошлый раз?
– В прошлый раз он клялся папой, – пробормотал Карабас и, перевернувшись на другой бок, вновь захрапел.
Повисла напряженная тишина. Рыжеволосый стоял ни жив ни мертв.
Кот, конечно, не собирался оставлять на растерзание людям даже такого троглодита, как Людоед. Хотя надо было бы…
– Ладно. На этот раз прощаю. Ради твоей жены.
Людоед, облегченно вздохнув, встал с колен, высморкался в бороду и бросил быстрый взгляд на жаркое.
– Переверни уж, вижу, что подгорает.
Прощенный поспешно кивнул, состроил довольную рожу и крутанул вертел.
– Откуда так воняет? – полюбопытствовал Смотритель.
– Оттуда, – рыжий поначалу ткнул пальцем в небо, а затем в дальний угол поляны, где валялась исковерканная груда железа. Кое-где из нее еще поднимался черный вонючий дымок.
– И что это?
– А хрен знает, как оно называлось! – охотник на хрюшек был сама любезность. – Это та фигня, что обычно над Лесом летала.
– М-да? – кот с интересом уставился на обломки.
В последнее время странная штука донимала всех. Вот уже целую неделю она с ревом носилась над Лесом и пугала его жителей.
– И как оно умудрилось упасть?
– Горыныч постарался! – Людоед усмехнулся и достал из засаленных шорт банку специй. – Гадом, говорит, буду, если не собью эту сволочь перед уходом.
– Он ушел? – Василий помнил, что за уход через Портал была одна голова Горыныча, а против – две.
– С утра еще. Третья смогла убедить Первую. А Вторая башка плюнула и сказала, что тогда тоже пойдет, не оставаться же ей здесь одной?
– А где всадник? В железной птице остался?
– Не… он успел ката… като… В общем, он пультировался куда-то или что-то в этом роде. Ну, а я вот… Гм… Погнался за ним и…
– …и человек опять от тебя убежал, – безжалостно закончил за него Василий.
Громила покраснел. Он только назывался Людоедом, а на самом деле еще ни разу не пообедал человечинкой, как это положено всякому приличному и уважающему себя каннибалу. Видя страшилище, люди оглашали Лес воплями и задавали такого стрекоча, что несчастному детине никогда не удавалось их догнать.
– Смотри, скажу жене, что опять охотился в Заповедной роще… – пригрозил кот. – Она уже ушла?
– Элли? – вопросом на вопрос ответил Людоед.
– А у тебя еще какая-то жена есть? – раздраженно фыркнул собеседник.
– Нет… Ушла два дня назад. Я сейчас откушаю и…
– Элли волки съели! – хором крикнули два выскочивших на поляну бельчонка.
– Кыш! – грозно рыкнул на них великан и потянулся за дубиной. – Только и знаете, что дразниться, мелочь пузатая!
Один бельчонок показал Людоеду язык, другой отчего-то кукиш.
– Дирле и Тирле! – окликнул бельчат Смотритель. – Вы, почему еще не в Портале?
– А мы Нильса ждем! – пискнул Дирле.
– Да-да! Нильса! И гусей! Честно-честно! – ответил Тирле. – А потом мы сразу… в этот… в пр-ротал.
Бельчата юркнули в кусты. На несносных сорванцов никто не мог найти управы.
– Будешь уходить, захвати Карабаса с псом, – попросил Людоеда кот.
– Сделаю.
– Сегодня вечером Портал закрывается, поторопись.
– Уже иду, – в одной руке рыжий держал солонку, в другой – перечницу и мучительно думал, которую из них использовать в первую очередь.
Василий раздраженно фыркнул, и, обойдя стороной дымящиеся обломки летающей машины людей, направился по тропинке к Пьяной пуще.
За неделю, что он здесь не был, пуща сильно изменилась, чем неприятно поразила Смотрителя. Конечно же, он знал, что не встретит ни одной птицы, но знать – это одно, а вот видеть – совершенно другое. Исчезли все. Не было ни сладкоголосых соловьев, ни веселых щеглов, ни заводных жаворонков, ни пронырливых дроздов, ни рассудительных иволог, ни глупых поползней, ни дятлов-барабанщиков, ни ученых сов, ни мудрых филинов, ни желтогрудых синиц, ни скандальных соек, ни трескучих сорок, ни сотен других пернатых, что раньше наполняли лесок кипучей радостью жизни. Не осталось никого. Среди пожелтевших берез и осин властвовала мертвая тишина. Сейчас Пьяная пуща казалась чужой и очень зловещей. Василию до самого кончика его черного хвоста захотелось немедленно отсюда уйти.
– Эй! Есть здесь кто? – тишина слишком давила, и сейчас кот был готов разговаривать сам с собой.
122 
