35 
Как я и предполагал, эльфов в приграничной части Сандона оказалось как тараканов на кухне грязного трактира. Едва ли не через каждые полнара мы натыкались на патрули остроухих. Зуб даю, что Высокородных в округе гораздо больше, просто половина из них не сочла нужным показаться мне на глаза. Лишь к ночи мы прошли через выставленные кордоны и остались в полном одиночестве.
Рашэ уверенно шел по следу. Судя по солнцу, он не менял направления и пер на юго-восток. Если так будет продолжаться и завтра, то к вечеру следующего дня мы выйдем к отрогам Самшитовых гор.
Кем бы ни был этот стрелок, он точно знал, куда ему надо. В скалах можно с легкостью спрятаться от мести разъяренных мстителей – эльфы среди камней чувствуют себя как выброшенные на берег рыбы. Вряд ли убийца рассчитывал на то, что гордое племя сможет договориться со своими извечными врагами – людьми, и действовать сообща.
За весь день спутники не сказали мне ни слова. Рашэ был занят только следами, Керэ мрачно хранил молчание. Правда, и я не спешил начинать разговор. Находиться рядом с ними для меня было столь же неприятно, как и для них – со мной. Мы, так сказать, заключили негласный договор – как можно дольше не обращать друг на друга внимания.
Трижды останавливались на краткий отдых, который, опять же, проходил в полном молчании. Когда окончательно стемнело, Рашэ и не подумал, что надо бы лечь спать. Скорость продвижения по Сандону снизилась, теперь мы шли лишь благодаря свету полной луны. Я даже забеспокоился, что нам придется шагать всю ночь, и под утро у меня попросту отвалятся ноги. Но, по счастью, опасение не оправдалось.
– Хватит на сегодня, – негромко сказал Керэ, и следопыт тут же остановился. – Встанем здесь.
– Костер можем разжечь? – спросил я.
– Разжигай, – неохотно кивнул золотоволосый.
Пока пламя весело пожирало ветки, я подготовил себе место для ночлега. Затем утолил голод лежавшей в вещевом мешке едой. Мои новые друзья также перекусили, а затем начали обсуждать что-то на своем языке. Говорили тихо, но могли бы и орать во весь голос – к сожалению, я эльфийского не понимаю.
– Ложись спать, человек, – Керэ наконец-то соизволил обратить на меня внимание.
– У меня есть имя.
Он с досадой поморщился, отвернулся и больше не предлагал отправиться на боковую. Парни продолжили разговор, я тупо хлопал глазами да между делом побрасывал огню новой пищи.
Наконец Рашэ встал, взял копье и скрылся в лесном мраке. Керэ принялся расстилать походное одеяло.
– Мы хоть немного его нагнали? – не выдержал я.
– Немного.
– Понимаю, что я тебе не симпатичен, эльф, но сейчас мы делаем одно дело. Хватит кривить нос!
– У меня есть имя, – эта сволочь ответила моими же словами.
– Я не люблю твой народ точно так же, как ты мой, Керэ. И я к вам в спутники не навязывался, вы сами попросили о проводнике. Так что, будь добр, отвечай хотя бы тогда, когда мои вопросы касаются наших общих интересов.
– Это не твой интерес. Это мой интерес. Ты всего лишь делаешь то, что тебе приказали. Хотя даже не так. Ты делаешь это, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Поэтому впредь оставь свой тон для дружков-висельников.
Мое лицо не дрогнуло, хотя было бы интересно узнать, кто успел рассказать ему, что я едва не оказался в объятьях Тощей вдовы. Вот ведь судьба-злодейка! Скажи кто неделей раньше, что я окажусь в стране лесов наедине с остроухими, и я бы только покрутил пальцем у виска. Теперь же мне суждено терпеть присутствие двух паскуд, в любой момент ожидая, что они решат от меня избавиться. Я даже на краткое мгновенье пожалел, что ввязался в эту историю.
Керэ, между тем, вознамерился спать. Возвратился Рашэ после обхода. Он расстелил одеяло между корней могучего бука, положил рядом копье и улегся. Затем привстал на локте, посмотрел на меня:
– Спи.
– Кто будет стоять на часах?
Мой вопрос его удивил:
– Зачем? Кто нападет на Высокородного в его же лесу? Спи.
Но я еще долго не мог последовать его совету. Было слишком непривычно чувствовать себя в Сандоне в безопасности. Еще непривычнее – рядом с заклятыми врагами. Умом я понимал, что еще нужен им, и у них, в общем-то, пока нет причины отправлять меня в Счастливые сады. Но врожденная осторожность давала о себе знать, и я напряженно вслушивался в шум ночного леса и дыхание спящих. В отличие от меня, Высокородные не беспокоились ни о чем и дрыхли без задних ног. Однако не верилось, что они мне настолько доверяют. Я вот полагался на них не слишком и считал, что ребята искусно притворяются. Поэтому каждую уну ждал от остроухих какой-нибудь каверзы. Но минки сменялись минками, а ничего не происходило. Усталость брала свое, я уже не мог ей сопротивляться. В какой-то момент поймал себя на ободряющей мысли, что если «друзья» прикончат меня во сне, то эта смерть будет ничуть не хуже виселицы.
35 
