74 
Асиман стоял под аркой одного из домов в тихом дворике. За поворотом шумел оживленный Цветной бульвар, но здесь было безлюдно и темно. Гигантские тополя глухо шелестели листьями в порывах ночного ветра и оглушающе пахли смолистой зеленью после недавнего дождя. Тучи уползли на запад, и теперь над головой синело глубокое летнее небо.
Алек стиснул пузырек крепче и подумал, что если даханавар не появится через десять минут, он уйдет. Эта мысль вызвала облегчение и досаду одновременно. Однако прошло десять минут, потом еще три раза по десять, а он оставался стоять на прежнем месте. И, наконец, уже на исходе следующего часа, услышал шелест шин по асфальту.
Из темноты переулка к дому с аркой медленно приближался «рено» с выключенными фарами. Водителя за тонированными стеклами было не разглядеть. Когда мерное урчание мотора стихло, хлопнула дверца и, спустя мгновение, по дорожке зацокали каблуки. Чайлд отошел от стены и встал так, чтобы его было видно с дороги, хотя в этом не было особой необходимости – его уже должны были почувствовать.
Девушка быстро шла по переулку. Разрез на узкой длинной юбке расходился почти до бедер, открывая великолепные ноги. Блестящая пряжка на широком поясе, казалось, насмешливо подмигивает в полумраке тесного дворика. Асиман видел, как при каждом шаге под тонким свитерком вольно покачиваются полушария груди, не стесненной нижним бельем, и вдруг заметил, что его ладонь, все еще сжимающая пузырек, повлажнела. У него никогда не было проблем с женщинами: хорошенькие фэри обычно гроздьями вешались на экстравагантно-загадочного асимана, и он получал в их обществе все, что хотел, но сейчас почему-то ощутил себя тринадцатилетним сопляком, впервые увидевшим коллекцию «Плейбоя». Алек продолжал пялиться на грудь идущей к нему стремительной и одновременно плавной походкой даханавар – словно это было последним, что он видит в своей жизни.
Леди приблизилась, остановилась, ладонью вверх протянула руку, затянутую в тонкую перчатку. Молодой асиман поспешно достал пузырек, глядя в ее глаза. Они были топазовыми, в тон серьгам, поблескивающим в маленьких розовых мочках. И пахло от нее терпким, чуть горьковатым, сушащим горло ароматом. Она слегка шевельнула пальцами вытянутой руки, глядя требовательно и насмешливо. Алек почти готов был положить склянку в ее ладонь, но в последнюю секунду сжал флакон в кулаке.
– Леди, – произнес он, слыша в своем голосе легкую дрожь, – я не могу отдать вам это просто так. Без …оплаты.
Она вдруг рассмеялась, кончиками пальцев коснулась впадинки на своем белом горле, и ее изумительные глаза заблестели почти так же ярко, как и холодные драгоценные камни.
– Ты хочешь платы? Чтобы я заплатила тебе? Сейчас? Здесь?
После каждого вопроса она делала шаг вперед, и молодой киндрэт, чувствуя непонятную, одуряющую робость, отступал, пока не уперся спиной в стену. С момента, когда он увидел, как грудь Флоры нагло вытанцовывает под тонким свитером, все мысли асимана устремились в одном единственном направлении.
Ее маленькая рука крепко взяла его за подбородок, а взгляд смеющихся глаз, казалось, читал все нескромные фантазии, вспыхивающие в его воображении. Флора снова рассмеялась, ее пальцы, затянутые в шелковую ткань скользнули по его щеке, прикоснулись к уголкам губ, слегка оттягивая их, чтобы открыть клыки.
– Я тебе не по зубам, мальчик, – прошептала она. – Хотя они, как я вижу, очень острые.
Сердце Алека колотилось о ребра, на лбу выступила испарина. Безумно хотелось, чтобы она не отнимала руки от его лица, но в тоже время асиманская гордость вопила от возмущения и осознания того, что над ним смеются. Он сам не заметил, как флакончик оказался в руке Флоры, не понял, когда отдал его.
– Спасибо, – шепнула даханавар, обдав горячим дыханием и ароматом головокружительных духов. Затем отступила на шаг.
– Этот состав… без цвета и запаха. Его нужно добавить в кровь, если подопытный – киндрэт, или в любое питье, если человек, – пробормотал он, пытаясь отдышаться.
– Действует быстро? – Она провела рукой по блестящим пышным волосам, с улыбкой рассматривая флакон.
– Да. Конечно. Почти мгновенно.
Ее нежное лицо стало вдруг жестким и решительным. Такое выражение появлялось на физиономии Якова во время самых изуверских экспериментов. Возбужденная одурь мгновенно выветрилась из головы асимана, и ему стало слегка не по себе, когда он понял, что перед ним не просто сексуальная красавица, а одна из трех Старейшин клана Леди.
74 
