Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
37 
— Вы не хотите подобрать к шубе головной убор? — Продавец спрашивала меня, но обращалась явно к Сержу.
— Хотим, — сказал он, — а также сапоги и сумку.
В итоге я стала обладательницей замечательной собольей шапки, сумки и сапог из мягкой лайковой кожи благородного темно-зеленого цвета — все вместе тянуло почти на стоимость шубы.
Мы обедали в ресторане. Меня переполняло радостное ликование, которое может понять только женщина, не чаявшая и обретшая восхитительные вещи. А Серж был слегка грустен.
— Денежек жалко? — ехидно поинтересовалась я.
— Это само собой, — быстро согласился он. — Но меня смущает, Кэти, что дорогая одежда не делает тебя красивее.
— Почему же? — возмутилась я.
— Для меня — нисколько не красивее. Проблема в том, что окружающие этого не знают, и для них ты выглядишь обворожительно.
— Если сие не есть приступ ревности, то жадности — определенно. Теперь я буду одеваться в магазинах «секонд-хенд»?
— Ни в коем случае. Мы будем и дальше дурачить людей, только мне нужно научиться спокойно переносить их реакцию.
* * *
В одиннадцать часов утра мы еще не выбрались из сновидений. Рэй тихо скулил, просился на улицу. Он брал зубами тапочки и водружал их на постель. Серж, не открывая глаз, сбрасывал тапочки на пол и приказывал собаке отправиться на место.
Приказ действовал в течение десяти, минут, потом Рэй опять начинал скулить.
— Ты бессердечный хозяин замечательного пса, — сказала я Сержу, вставая с постели и одеваясь. — Я пожалуюсь на тебя в общество защиты животных.
Серж ответил что-то вроде «угу» или «ага» и перевернулся на другой бок.
* * *
Впервые увидев собак породы ризеншнауцер, я поразилась их чудовищному экстерьеру. Настоящие черти, ставшие на четвереньки, — черные как смоль, острые уши торчат наподобие рожек, свисает борода, а глаз, закрытых челкой, не видно. В походке, осанке ризенов чувствуется неприкрытая угроза. «Как могут люди заводить, держать у себя дома подобных монстров?» — удивлялась я. И тут же ставила диагноз: из-за собственного комплекса неполноценности.
Ощущают в себе недостаток агрессивности, способности защитить близких и имущество и компенсируют его свирепостью лохматых сундуков на четырех лапах.
Так я думала раньше. Теперь Рэй казался мне воплощением собачьей красоты и грациозности. Мощное тело состояло из упругих, перекатывающихся под рукой, когда его гладишь, мускулов. Развитая грудь, сильные лапы, длинная шея с крупной головой. Поступь легкая, пружинистая, несмотря на большую массу. Выносливость поразительная. Перенесший тяжелую травму и операцию, Рэй уже через месяц мог бегать по снегу в овраг за брошенной палкой и обратно. Он брал барьеры выше меня ростом и мог пройти по узкому бревнышку, с которого я соскальзывала.
Рэй принадлежал к элите породы, и не только по своему происхождению, но и по «умственным способностям». Ризеншнауцеры жестко ограничивают круг своей стаи и не пускают в нее чужаков. Вы можете умасливать его кружочками колбасы, он будет терпеть вашу ласку, но стоит вам подняться из-за стола, куда он вас «определил на пребывание», чтобы пройти в туалет или в другую комнату, как тут же раздастся предупредительное рычание. То же самое касается вещей. Не важно, что вы решили заглянуть в свою сумку в прихожей — принесено в дом, значит, мое, надо охранять и никого не допускать. Касаться хозяев в дружеских похлопываниях и стискивать в объятиях не рекомендуется — укусить не укусит, но может наброситься и откинуть в сторону.
Меня Рэй, как можно догадаться, в стаю допустил. Но было бы преувеличением сказать, что он подвинулся и уступил место рядом с Сержем. Иерархия выходила следующей: Серж, Рэй, а потом уж я. Серж. — патрон, хозяин, царь, бог и воинский начальник. Рэй трепетал перед ним, любил до дрожи, слушался беспрекословно и почитал за счастье выполнить приказ. Мои же распоряжения воплощались в жизнь только в том случае, если они совпадали с собственными желаниями Рэя.
Типичная ситуация. Я готовлю ужин, Серж сидит рядом, читает газету.
— Выйди из кухни, — говорю я Рэю, — нечего здесь трясти своей шерстью. — Через некоторое время повторяю:
— Выйди, я тебе сказала! Рэй, иди на место!
Никакой реакции, даже не шелохнется, лежит и ест глазами начальство. Из-за газеты раздается легкое покашливание: «Кх!
Кх!» — и Рэй поднимается, задом пятится из кухни.
37 
