46 
Прошло много времени, прежде чем наши подводные друзья снова появились на поверхности. До этого они тщательно осмотрели небо в перископы, чтобы убедиться, что при всплытии их не ждут неприятные сюрпризы.
***
Неприятные сюрпризы ждали командование в Берлине, когда командиры лодок доложили обстановку. Лодок было уже не две, а четыре. Еще две всплыли около нас. Топлива у них было в обрез, и они, как две предыдущие, шли на рандеву с «Пифоном», чтобы дозаправиться, и были потрясены известием о том, что «Пифон» потоплен. На лодках кончалось топливо, торпеды и продовольствие.
Таким образом, операция против судоходства противника в южной Атлантике должна была закончиться, не успев начаться. Как удалось противнику так быстро и точно выйти на «Атлантис» и «Пифон» на просторах океана? Произошло ли это из–за утечки информации из штаба военно–морской группы «Запад» или у англичан имелись какие–то свои, неведомые нам разведывательные источники — нам это было неизвестно. Но операция была сорвана, и это в большой мере решило нашу судьбу.
Подводным лодкам было приказано возвращаться в базу, приняв на борт всех спасенных с «Атлантиса» и «Пифона», т. е. примерно по сто человек на каждую маленькую подводную лодку. Предстояло уникальное подводное плавание. Мы перебрались на подводные лодки, которые пулеметным огнем уничтожили наши баркасы и шлюпки. Итак, корабли были сожжены!
XII
Как только лейтенант Мор спустился внутрь подводной лодки, он сразу понял, что путешествие, которое его ожидает, будет очень увлекательным. Он с трудом протиснулся в какую–то ужасную конуру, которая как ему объяснили, была кают–компанией подводной лодки, рассчитанной на четырех офицеров не очень большого роста. Здесь все четыре офицера лодки спали по очереди. Теперь к ним прибавились девять здоровенных офицеров с погибшего «Атлантиса». Сначала Мор предпочитал спать на койке, что удавалось делать — правда, с перерывами — примерно 90 минут в сутки. В перерывах между «снами» Мор чувствовал себя полумертвым, у него было только одно желание — снова дождаться своей очереди поспать. Так продолжалось недолго. Через трое суток такой жизни Мор понял, что койка при таких обстоятельствах не самое лучшее место для сна. Он решил спать прямо на палубе под обеденным столом кают–компании, подложив под голову спасательный жилет вместо подушки.
Экипаж подводной лодки составлял сорок человек. Появление лишней сотни моряков с «Атлантиса» привело всю жизнь на лодке в состояние полного беспорядка. Кроме массы неудобств, которые доставили подводникам нежданные пассажиры, они представляли и очень большую опасность. Подводная лодка оказалась сильно перегруженной, что привело к потере маневренности и управляемости. В случае атаки на нее подобное положение вещей могло очень плохо кончиться. Все отсеки были переполнены людьми, что мешало экипажу лодки выполнять свои обязанности. На такую ораву не хватало воды и пищи. Командир надеялся пополнить запасы провизии и забункероваться водой с «Пифона», чего, по известным причинам, не произошло. Когда он прибыл к месту рандеву, все его запасы подходили к концу, а вместо них он получил на борт сотню пассажиров. Офицеры с надводных кораблей, попав на подводную лодку, всегда мучаются приступами клаустрофобии, а потому, когда лодка шла в надводном положении, они предпочитали находиться на верхней палубе, лежа на решетках настила.
Из поступивших в этот период новостей наиболее важным было известие о начале войны между Германией и Соединенными Штатами, с чем и поздравили американца Франка Виковари, переведя его из статуса пассажира в статус пленного.
Из дневника лейтенанта Мора:
Три недели мы добирались до островов Зеленого Мыса, где у нас было назначено рандеву с четырьмя итальянскими подводными лодками, которые должны были обеспечить немецкие лодки предметами снабжения и взять на борт часть спасенных. Предстоял самый трудный и опасный этап нашего долгого возвращения домой — через Бискайский залив, который постоянно прочесывался кораблями и самолетами противника. Практически весь путь до устья Жиронды лодки должны были пройти в подводном положении.
Обменявшись рукопожатием с Рогге, я прыгнул в резиновую лодку, которая должна была доставить меня на борт итальянской субмарины «Таццоли».
Никто из нас не испытывал по этому поводу особого восторга, но Рогге решил, что самый опасный участок пути мы должны пройти раздельно — «в интересах истории», как он выразился. Рогге и я имели по экземпляру письменного отчета о рейде «Атлантиса» и хранили в голове многое из ненаписанного. Если одному из нас суждено было погибнуть, то оставался второй с тем же объемом информации. Пожелав друг другу удачи, мы расстались. Океанская волна раскачивала подводную лодку, то вздымая ее корму, то опуская в волны.
46 
