147 
– Не сдаются, окаянные! Мы их переломим. Мы еще покажем, что умеем бить врагов по-суворовски: не числом, а умением…
Тогда же он заверил Сталина в успешности наступления. Между тем сражение уже распадалось на отдельные очаги, изолированные один от другого «пробоинами» в линии фронта, и в эти «пробоины» бурным потоком вливались резервы Паулюса, от Славянска с юга начали проскакивать одиночные танки…
Иван Христофорович Баграмян запросил Южное направление – какова у них обстановка и где сейчас танки Клейста? Ответ из штаба Малиновского был утешительным:
– Клейст не шевелится. А мы следим, чтобы к Барвенкову он не прорвался. В случае чего – предупредим…
16 мая стало последним днем нашего наступления. Наши войска еще продолжали нажим на Харьков, а местные жители, стоя у деревенских околиц, кричали бойцам:
– Да оглянитесь назад, родимые! Вы-то вперед идете, а за вами-то, эвон, уже немецкие машины шныряют…
Из Харькова вернулась конная разведка. Родимцев выслушал, что там творится: немцы перепуганы, госпитали эвакуируются, с балконов домов свешиваются трупы повешенных, один старик повешен даже вниз головой над панелью. Люди рвались вперед – на Харьков, но Родимцев каким-то подсознательным чутьем воина уже ощутил трагизм положения и решил перейти к обороне:
– Спасибо, ребята. Расседлывайте коней. Понимаю вас. Понимаю и харьковчан. Но город сейчас не взять…
– Как же так? Нас в Харькове обнимали, нас всех целовали. Мы заверили харьковчан, что не сегодня, так завтра…
– Расседлывайте коней, – отвечал Родимцев. – Понимаю вас и понимаю харьковчан. Но город сейчас не взять…
Наши войска все больше увязали в оперативном мешке Барвенковского выступа, будь он трижды проклят, и разве можно было тогда подумать, что громадная армия уже обречена…
Командующий 6-й армией распрямился над картой.
– Генерал Малиновский на юге не распознал угрозы со стороны броневого кулака Клейста, нацеленного вот сюда… от Краматорска, от Славянска! Не догадывается об этом и Тимошенко, а я, Шмидт, не завидую тем минутам свидания, которые уделит потом господин Сталин для приватной беседы со своим маршалом.
Явился Вильгельм Адам, крайне взволнованный:
– Ваш сын, капитан Эрнст Паулюс… ранен!
Паулюс остался спокоен (а скорее, он притворялся невозмутимым – даже сейчас в проявлении отцовских чувств).
– Если мой сын ранен, – был ответ, – следует положить в госпиталь… на общих основаниях. Если у меня будет свободное время, я навещу его. Пока все!
Р. Я. Малиновский с Южного фронта послал на помощь С. К. Тимошенко свой 5-й кавалерийский корпус. Тимошенко, узнав об этом, отправил Малиновскому свой 2-й кавалерийский корпус. Это напоминало обмен визитками вежливых людей, но тактически ничего не изменило в положении на фронте. Однако именно этот факт свидетельствовал о чем-то опасном: командование фронтов – ни Малиновский, ни Тимошенко! – еще не понимало близости катастрофы. Где-то уже летела в прорыв краматорская группа на звенящих гусеницах, а маршал Тимошенко, вспомнив молодость, надеялся задержать врага лихим набегом сабельной кавалерии.
– Орлы! – говорил он. – Разве кто устоит перед доблестной красной конницей, о которой в народе слагают песни?
Кавалерия уходила на верную смерть – с песнями:
- С неба полуденного
- Жара не подступи.
- Конница Буденного
- Рассыпалась в степи…
Уходящие в небытие, они видели своего главкома в широкой казачьей бурке и в кубанской папахе набекрень; маршал казался им далеким видением из эпохи гражданской войны, еще не ведавшей ожесточенной битвы моторов.
А танки горели! Горели танки. Наши…
А наша кавалерия была уничтожена авиацией. Генерал Гани Сафиуллин (из казанских татар) запомнил: «Лошади без седоков, в одиночку и группами, на полном карьере мчались в разные стороны. Вражеские истребители догоняли их на бреющем и уничтожали пулеметными очередями. Кони ржали, падали, пораженные пулями, они кувыркались через головы…» И, дрыгая ногами, они затихали в смерти, а молоденький солдат, тоже видевший эту расправу, громко плакал, сказав Сафиуллину:
– Всегда их жалко! Мы-то люди, мы понятливые, мы знаем, за что кровь проливаем, а как им-то, бедным да бессловесным, как им объяснить – за что муку терпят?
147 
