24 
– Это преимущество, – сказала Клодин де Рошмон. – Для нее будет лучше, Гай, если она в тебя влюбится. Тебе же не составит труда влюбить ее в себя.
Зеленые глаза, такие же, как у Гая, остановились на нем.
А он, нахмурившись, произнес:
– Господи, как ты можешь такое говорить? Последнее, чего бы я хотел для нее, это любовь без взаимности! Она ни в чем не виновата и не стремится выйти за меня. – Он с горечью усмехнулся. – Ее появление на обеде убедило меня в этом. Она даже не потрудилась переодеться – так и осталась в джинсах. Генриху и Анна-Лизе это крайне не понравилось.
– Представляю себе, – ответила мать. – Но, Гай, Луиза очень хорошенькая. Анна-Лиза прислала мне ее фотографии, сделанные летом в студии. Несколько вычурные, но Анна-Лиза никогда не отличалась вкусом.
– Хорошенькая? – ухмыльнулся Гай.
Ему не нужна «хорошенькая». Он отвернулся, чтобы по глазам нельзя было понять, что он думает.
– Не все женщины столь очаровательны, как синьорина Креспи, – сухо заметила мать.
Гай пожал плечами и ничего не сказал. Он посмотрел на часы – пора кончать этот разговор. Он был обязан отдать дань уважения матери и выслушать ее мнение.
– Какие планы относительно свадьбы?
– Понятия не имею. Никакой срочности нет, несмотря на нетерпение Генриха!
Мать кивнула:
– Разумно. Спешить не стоит. Я свяжусь с Анна-Лизой. И конечно, Луиза должна приехать сюда.
– Да, наверное, – с тяжелым вздохом согласился Гай и снова посмотрел на часы. – Мама, прости, но у меня обед в Париже. Вертолет уже ждет.
Мать окинула его внимательным взглядом:
– Это личная встреча?
– Нет, деловая. – Помолчав, Гай уточнил: – Мама, я знаю, что должен соблюдать приличия! А теперь, прости, но я должен уйти.
Поцеловав мать в надушенную щеку, он ушел.
Сидя на софе времен Людовика пятнадцатого, Клодин де Рошмон смотрела ему вслед. Смотрела с тревогой. Долгая помолвка для такого мужчины, как ее сын, избалованному женщинами, не представлялась ей удачным решением. Луиза фон Лоренц, юная новобрачная, влюбленная в красивого и опытного мужа… Такой брак вполне может стать счастливым. Кто знает? А может, юной жене в конце концов удастся сделать то, что ее сыну необходимо, – влюбиться.
Клодин снова взялась за вышивание. У нее появилась надежда. Больше всего она желала для сына брака, основанного на любви. Пусть вначале это и выглядит как брак по расчету.
Глава 5
Панегирик Имоджен в адрес человека, который пригласил Алексу провести с ним вечер, явился подтверждением тому, что она уже о нем знала.
– Алекса, это то, что тебе необходимо. Ричард Саксонби очень милый человек. К тому же он хорош собой, богат и ты ему очень нравишься. Чего еще надо?
Ричард на самом деле очень приятный. Он ей нравился, у него привлекательная внешность, каштановые волосы, карие глаза и крепко сбитая фигура. И умный, что для нее немаловажно. Правда, его материальному положению и увлечению ею она не придавала такого большого значения, как Имоджен. Но означает ли все это, что ей следует принимать его ухаживания?
– Ты не можешь вечно вытирать слезы! – заявила Имоджен.
– Я не вытираю слез, – спокойно ответила Алекса.
– Ну, живешь как монашенка, – язвительно заметила Имоджен и закатила глаза. – Прошло уже четыре месяца, как этот гад Гай де Рошмон тебя бросил. И с тех пор, – тут она отмахнулась от Алексы, видя, что та, как обычно, когда слышала такие слова подруги в адрес Гая, хочет ей возразить, – с тех пор ты работаешь, работаешь, работаешь, и больше тебя ничто не интересует. Если бы я тебе не надоедала, то ты не видела бы перед собой ни одной живой души, кроме своих клиентов! Послушай, Алекса, Гай в прошлом, так что пора найти нормального человека с нормальными чувствами, а не болвана, который думает, что его триллионы позволяют ему пользоваться женщинами как игрушками для секса на время отдыха, когда он не чахнет над своим золотом. Черт возьми! Ричард Саксонби – спасение для тебя! Он хороший человек.
– Слишком хороший, – уклончиво ответила Алекса. – Я не хочу…
Она не договорила и мысленно закончила: «Я не хочу подавать ему ложную надежду».
И тут же заныло сердце. Это была знакомая боль, которую она вот уже четыре месяца пыталась унять. А что ей еще остается? Она влюбилась – глупо и опрометчиво – в мужчину, в которого нельзя было влюбляться ни в коем случае. Этот мужчина и не ждал от нее любви, и знай он это, то пришел бы в ужас. Разве он виноват в том, что она в него влюбилась? А ей остается крепиться. И как-то утром она проснется и поймет, что любовь ушла. И тогда – только тогда – она будет готова к тому, чего требует от нее Имоджен: заинтересоваться другим мужчиной.
24 
