38 
Немного помедлив, Диего Саес сбросил свой сшитый на заказ пиджак, развязал галстук, снял часы и запонки и молча вручил все это священнику. Отец Томазо невозмутимо смотрел на своего бывшего воспитанника, но его сердце забилось с надеждой впервые с того момента, как сверкающий лимузин Диего Caeca остановился у дверей приюта и его мальчик вышел из машины с этим потерянным выражением на лице.
Глядя, как гость направляется к строящемуся зданию, священник снова спросил себя, правильно ли он поступает. Что ж, спасение никогда не бывает легким делом, и вряд ли кто-то нуждается в нем больше, чем Диего Саес. Дьявол прямо-таки скачет у него за спиной, пожирая его душу!
Диего вошел в недостроенное здание. Работавшие там дети тотчас же остановились и с любопытством уставились на него, потом один из мальчиков спросил:
– Вы наш новый помощник? Отец Томазо говорил, что вы должны приехать.
– Правда? – мрачно отозвался Диего. – Мне следовало бы догадаться.
– Вы слишком богатый, чтобы здесь работать, – проговорила одна из девочек. – У вас даже ботинки начищенные.
– Не волнуйся, они быстро запылятся. Так куда вы носите эту черепицу? – Диего поднял с пола несколько плит, готовый нести их, куда следует.
– На другую сторону дома, туда, где работают взрослые. Только смотрите не уроните. Черепица стоит дорого, – пояснил другой мальчик.
– Постараюсь поаккуратнее, – пообещал Диего.
– Вы разговариваете как мы, – сказал один из младших мальчиков.
Диего замер на месте. Сам того не заметив, он отвечал им на том языке, на котором разговаривали бедняки этого города. Он вообще не подозревал, что все еще помнит говор своего детства.
– Раньше я жил здесь.
Любопытные глаза малышей недоверчиво смотрели на него.
– Но вы богатый, – произнесла та же девочка.
– Раньше я был очень бедным, – ответил Диего.
– А отец Томазо говорит, что мы здесь все богатые, раз у нас есть крыша над головой и еда каждый день.
Диего обвел детей внимательным взглядом. Аккуратно подстриженные головы, сияющие глаза, тела, освобожденные от мук голода, алкоголя, наркотиков.
– Это так и есть, – медленно произнес он.
– Думаю, отец Томазо прав.
– Он всегда прав, – сказал мальчик, который просил Диего не ронять черепицу. – Так вы несете или нет? Нам нужно все это перетаскать за сегодня.
– Как скажешь, босс, – отозвался Диего, направляясь к выходу.
В конечном счете, все оказалось не так тяжело, как он боялся.
Порция услышала сигнал, созывающий на обед, – громкий стук деревянной ложки о медный горшок – и поспешила закончить свой урок.
Она отпустила детей, наказав им вымыть руки перед тем, как отправиться в столовую, затем взяла свои потрепанные учебники и пошла к себе, чтобы освежиться и переодеть майку, промокшую от пота.
Выйдя на яркий солнечный свет, Порция увидела группу добровольцев и детей, направляющихся в столовую со стройки. И вдруг окаменела на месте, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.
Через двор прямо к ней шел Диего Саес.
Порция уцепилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
Невозможно, чтобы это был он! Однако это на самом деле был Диего Саес – широкоплечий, высокий, темноволосый.
Порция в изнеможении прислонилась к стене.
Пот стекал по его спине. Грудь и голова тоже были мокрыми. Диего не жаловался, трудясь под палящим солнцем на стройке в обществе нескольких студентов и стайки ребятишек, но обрадовался, когда услышал сигнал к перерыву.
Шагая по двору, Диего задавался вопросом, какие еще сюрпризы приготовил для него отец Томазо.
Он был в каком-то странном настроении. Преобладало чувство физической усталости после двух часов работы на стройплощадке, но он испытывал и отчетливое удовлетворение оттого, что добровольно трудился ради столь прекрасной цели.
Другие немного сторонились его, но Диего прекрасно знал, что ничто так не сближает людей, как совместный тяжелый труд.
Он снова обвел взглядом здание приюта, затем посмотрел на дверь, которая вела в классные комнаты, и увидел в дверном проеме Порцию Ланчестер.
Диего замер, потом медленным жестом вытер со лба пот. Началось, у него галлюцинации. Привидения одолевают его, вызывая немыслимые терзания.
Это не может быть Порция. Она находится в сотнях тысяч миль отсюда, в своем прекрасном доме, построенном в восемнадцатом веке, такая далекая и прекрасная, точно уникальная драгоценность в бархатном футляре.
38 
