14 
Я разорвал все связи, ускользнул вовремя! Я спас свою шкуру!
Но Эдвард Грантон не смог сделать того же. Его компании быстро пришел конец.
Никос в то время уже находился в Афинах, и что дальше происходило с Эдвардом Грантоном, его не интересовало.
Не говоря уже о том, что случилось с дочерью Грантона.
И все-таки, что же с ней произошло?
Никос отбросил эту мысль. Разумеется, Эдвард Грантон предпринял какие-то действия, например, подал заявление о выходе на пенсию, скажем, где-нибудь в Испании. Он был отнюдь не глуп, если не считать весьма рискованного шага. У него наверняка остались акции, на которые можно довольно хорошо жить. Но возможно, Софи, избалованная опекой отца, не пожелала урезать расходы. Может быть, она продолжала жить на широкую ногу, хотя их средства этого не позволяли. Вероятно, сейчас ей пришли счета по кредитным картам, и Софи решила, что такая работа поможет ей как можно быстрее расплатиться с долгами.
Возможно, она действительно думала, что все, что ей придется делать, – это сопровождать богатых клиентов во время ужина, и они заплатят за ее компанию, не ожидая чего-то большего! Насмешливая ухмылка появилась на лице Никоса. Ну, в таком случае сегодня Софи узнала, что в мире нет такого понятия, как легкие деньги! Ему было ясно с первой минуты, что конечная цель вечера для Космо – секс, все остальное являлось лишь легкой закуской. Достаточно было увидеть его похотливый взгляд, чтобы понять, что завершить вечер Космо хотел бы с ней в постели...
Было ошибкой даже думать об этом. В тот же миг Никоса накрыла неотвратимая волна воспоминаний.
Красота Софи раскрылась во всей своей безупречности! Ее жемчужно-белая кожа, шелковистые волосы, светлым нимбом разметавшиеся по подушке...
Нет! Полный свирепой ярости, Никос выкинул эти мысли из головы, как в прошлом уже оттолкнул от себя Софи.
Его лицо ожесточилось. Тогда она хотела от Никоса только одного.
Денег. Ничего, кроме денег.
Допив остатки виски, Никос резким движением поставил бокал на стол.
Довольно! Софи Грантон осталась в прошлом, которое больше ничего не значило.
С мрачной решимостью Никос наконец отправился спать.
Глава 4
Трясущимися руками Софи положила таблетку в рот и запила водой прямо из треснувшего кувшина. Ей бы очень хотелось, чтобы болеутоляющее сработало незамедлительно, но она знала, что должно пройти некоторое время перед тем, как пульсирующая боль в висках пойдет на убыль и она почувствует облегчение. Если бы только таблетка могла избавить ее и от воспоминаний! Если бы она могла стереть весь вчерашний вечер – весь!
Лицо Софи исказилось. Господи, как вообще такое могло произойти? За что судьба так жестоко над ней пошутила? Прошло четыре года – четыре года – с того момента, как рухнула вся ее жизнь, и вот теперь снова появился Никос Казандрос, чтобы издеваться и насмехаться над ней!
Неужели он думал, что она хотела заниматься подобной работой? Одеваться как проститутка и сопровождать незнакомых мужчин? Софи пришлось заставить себя заняться этим, позволить всем видеть ее в этом вульгарном, откровенном платье, улыбаться, вести разговоры с человеком, от вида которого ей становилось нехорошо, из-за прикосновений которого она ощущала себя грязной и гадкой.
Неужели я недостаточно натерпелась в жизни?
Софи издала глубокий стон.
Она осмотрелась: крохотная комнатушка, в которой едва хватало места для кровати, не говоря уже о нише с раковиной и сломанном комоде, на котором находилась электрическая плитка и чайник. Это было все, что она могла себе позволить. Софи опустила голову, сокрушенная тяжестью, которую не могла вынести.
Но она должна.
На узком комоде лежало письмо, в котором за обычными вежливыми фразами скрывалась горькая правда: «Мы вынуждены сообщить вам, что если оплата не будет произведена в полном размере к концу месяца, то у нас не будет иного выхода, кроме как настоять на том, чтобы вы незамедлительно приняли определенные меры...»
Я должна достать деньги! Должна!
Не имеет значения, каким образом. Ей жизненно необходимо оплатить этот счет!
Страх вновь пробрался в сердце Софи, когда она посмотрела на письмо и вспомнила безжалостные слова. Теперь она знала, как ужасен этот мир, где не было места состраданию и доброте. Разве Софи не усвоила урок? Разве последние четыре года не научили ее этой простой, но ужасной истине?
14 
