Особенно,... 
56 
– Что теперь? – затушив еле тлевший факел об пол, спросил Грабл, надеясь, что второй вариант проникновения, о котором заикался Дарк, окажется более удачным.
– Раз черного хода нет, а замки все изнутри, остается лишь одно… – изрек Аламез, а затем, выдержав недолгую паузу, огорошил собрата с первого взгляда, казалось бы, абсурдным предложением. – Постучать!
– А с чего ты взял, что откроют? – хмуро изрек Грабл, видимо, уже не имевший душевных сил ни поражаться, ни возмущаться. – Фокус, что ль, какой знаешь? А почему меня старикашка Гентар такому не обучил? Я чо, рыжий, что ль?
– Да нет, колдовство с иллюзией нам не помогут! – покачал головой Аламез, решительно направившись к двери и потащив за рукав товарища. – Встань вот тут, сбоку, чтоб тя через смотровую щель не видно было, да оружие приготовь. Как дверь приоткроют, сразу нападай! Не думаю, что стражников много будет, пробьемся!
Несмотря на факел, все еще горевший в руке Аламеза, вокруг царил полумрак. Грабл не видел смотрового отверстия на гладкой, совершенно однородной поверхности двери, и весьма сомневался, что оно там имелось, однако перечить не стал, притом все по той же причине – он не мог предложить достойного выхода из ситуации, и, значит, ему оставалось лишь «плыть по течению», полагаясь исключительно на прозорливость несловоохотливого товарища. Прижавшись спиной к мокрой и ужасно холодной стене, Зингер сначала достал из-под мышек сразу оба трофейных меча, но затем передумал, резонно рассудив, что порою удобнее бить кулаком, чем рукоятью оружия. В правой руке потомок гномов меч оставил, ну а пальцы левой крепко сжал, готовясь нанести сокрушительный удар по первому же лбу, который покажется в узкой щели между приоткрывшимися створками.
Грабл был готов, хоть и не знал, что им предстоит; Дарк же, наоборот, замер в нерешительности. Он стоял перед запертой дверью с факелом в правой руке, искал глазами то ли отменно замаскированную, то ли просто отсутствующую смотровую щель и пытался убедить себя, что не совершает ошибку, что перебрал действительно все варианты…
– Говорить будешь ты! – огорошил Зингера Аламез, наконец-то поборовший сомнения. – Я языка не знаю. Скажешь, что герканца привели, который из засады в доме аптекаря ускользнул. Коль мундир мой увидят, поверят!
– Постой! – попытался возмутиться Грабл, получивший явно недостаточную инструкцию, но не успел… кулак Дарка забарабанил по стальной створке двери.
Удары по стальным пластинам прозвучали так громко, что стоявший почти вплотную к двери Грабл чуть не оглох. Он проклинал, проклинал в мыслях торопыгу-напарника, не только переусердствовавшего с силой стука, но и совсем не давшего ему времени собраться с мыслями и хоть как-то приготовиться к предстоящему разговору. За те жалкие мгновения, пока стражники шли к двери (звуков с той стороны совсем не было слышно), Зингер должен был справиться с целым рядом сложных задач: проинспектировать свой скудный словарный запас, извлечь из него подходящие к ситуации шеварийские слова и составить из них фразы для предстоящего разговора. На первый взгляд это дело довольно простое, в особенности для того, кто бойко лопочет на чужом языке, однако так рассуждает лишь дилетант, никогда не пробовавший сам плавно плыть мыслью по волнам чужой речи. Одна ошибка в произношении иль в интонации могла привести затею к бесславному провалу, одно-единственное неуместно иль неправильно употребленное слово могло стоить морронам жизни. Дарк был уверен, что его товарищ не подкачает, и даже на миг не усомнился, что беседа с тюремщиками за дверью пройдет гладко; Грабл же нервничал, поскольку не переоценивал свои способности…
Стража ворот не пришлось долго ждать. Хоть морроны и не слышали его шагов, но зато лязг открываемой задвижки оповестил о его прибытии. В идеально гладкой, с виду монолитной стальной пластине, покрывавшей дубовую дверь, вдруг образовалась узкое отверстие. Из черноты как будто по волшебству возникшей щели на Дарка смотрела в упор пара сонных и явно недовольных увиденным глаз.
– Кто таки?! По какой заботе пришлендали?! – сердито прогнусавил заспанный страж, рассматривая то незнакомое лицо Аламеза, то его тюремный мундир.
– Отворяй, дрыхальня, побегальца привезли заозерного… тогось самого душепивцу, что одному из ваших, кажись, Швере-косозыркалке, чуток харю подпоганил! Важна личина, калякают! – потребовал Грабл, едва успев подать товарищу знак, чтобы тот открывал рот и встал к щели вполоборота. (В этом случае часовой мог не заметить, что слова, которые доносились до его слуха, совсем не соответствовали движению губ собеседника.) – Слышь, шевели шибце думками! Не век же нам тутась околачиватьси! Дел своих полно хлебало!
56 
