Особенно,... 
2 
Возможно, по этой причине девушка, не имеющая ничего, кроме пары стареньких юбок да изношенных туфелек, но живущая в доме состоятельного горожанина, считала обитателей рабочих кварталов самыми жалкими существами, самыми мерзкими представителями городского дна, на которое ей, как всякому благоразумному человеку, не хотелось опуститься.
Как бы то ни было, а Танва порадовалась тому факту, что из-за плохой погоды на улочке не было ни души, и продолжала потихоньку продвигаться к своей цели, маленькому островку благополучия среди мусора и грязи; к дорогой и хорошо охраняемой гостинице «Рев вепря», находящейся в самом конце улочки.
Она спотыкалась в темноте, то и дело попадала в глубокие лужи, тихо ругалась, употребляя словечки, недостойные девицы, и упрямо продвигалась вперед. Ей оставалось лишь перейти дорогу, уходящую влево, по узкой тропинке пересечь небольшую свалку, сокращая путь, и вот они – железные ворота гостиничного особняка. Но когда продрогшей и промокшей белошвейке нужно было сделать всего двадцать-двадцать пять шажков до заветной цели, она вдруг замерла и принялась настороженно озираться по сторонам. Что-то тут было не так… Девушку поразила непривычная уху тишина: не слышно было ни раскатистого смеха слегка пригубивших вино охранников, ни лая злых сторожевых псов. Танва не раз посещала «Рев вепря», правда, это было днем, а не ближе к полуночи, но все же на гостиничном дворе не могло быть слишком тихо. Слуги, конюхи или охранники нет-нет да нарушали бы сон постояльцев. Постояв немного, но так и не обнаружив ничего подозрительного, девушка направилась к воротам, размышляя, как подать сигнал, что она уже здесь. На ночь сторожа предусмотрительно убирали с ворот колотушку, а иначе им пришлось бы постоянно бегать за беспризорной, частенько не ночующей в родительских трущобах детворой.
Девушка крикнула, но, несмотря на то что в окнах первого этажа гостиницы горел свет, ей никто не ответил, со двора не послышалось ни собачьего лая, ни недовольного ворчания, ни шагов. Тишина еще больше насторожила Танву. Она осторожно подошла к ограде неподалеку от ворот и, прижавшись к холодным железным прутьям, попыталась разглядеть, что творится внутри.
Картина, представшая взору девушки, могла испугать и повидавшего всяких мерзостей на своем веку вояку. Двор был довольно сносно освещен, хотя половина фонарей погасла от дождя и ветра. Посреди, в шагах десяти от запертых ворот и примерно на таком же расстоянии от крыльца гостиницы, стояла запряженная карета с настежь распахнутыми дверцами. Тело возницы свисало с козел вниз головой, хотя самой головы как раз и не было… Из перерубленной шеи все еще сочилась кровь и узенькой струйкой стекала в багровую лужу на мостовой. Возле ворот неподвижно лежало тело охранника. Танва не могла разглядеть, жив он или мертв, поскольку видела лишь его ногу.
Определенно, приезжие господа собирались отправиться в поздний путь, и стоило им лишь сесть в экипаж, как их постигла внезапная смерть. Первым погиб пожилой дворянин, погиб мгновенно, скорее всего, даже не успев сообразить, что отправляется не в обычную поездку, а в свой последний путь. Острое, короткое копье пронзило стенку кареты, вошло ему в спину и вышло наружу примерно на целый локоть. Из окровавленной груди вельможи торчал не только зазубренный наконечник, но и довольно длинный отрезок деревянного древка. Сопровождавший мужчину юноша успел вскочить с заднего сиденья, но это его не спасло. Мертвое тело лежало в трех-четырех шагах от распахнутой дверцы, причем поза была настолько неестественной, что даже у никогда не видевшей прежде мертвецов белошвейки не возникло сомнений. Торчащий точно между лопатками кинжал настиг юношу в прыжке, а сила броска была столь велика, что тело прогнулось назад еще в воздухе, и поэтому приземлилось не на живот, а на спину, и только затем завалилось на бок.
Во дворе было еще несколько трупов. Слева от кареты, вытянув лапы, валялся огромный сторожевой пес, а прямо поверх него лежал стражник с мечом в руке, словно закрывая четвероногого друга своим телом. В распахнутых настежь воротах конюшни сидел молодой парень в перепачканном навозом переднике. В одной руке конюх сжимал вилы, а другой ухватился за грудь в тщетной попытке остановить обильное кровотечение. Чуть подальше виднелась еще одна неподвижная фигура, но ее уже было не разглядеть.
Танва не успела даже как следует испугаться, как из-за кареты вышел невысокий мужчина в черной, плотно облегающей стройную фигуру одежде с поднятым капюшоном. Убийца, а девушка не сомневалась, что виновником бойни был именно он, нисколько не походил на воина, уж больно тщедушным казалось его тощеватое тело. Однако окровавленный по самую рукоять меч в правой руке не оставлял сомнений как в ремесле странного человека, так и в том, что самые опасные противники порою выглядят совсем не внушительно.
2 
