Особенно,... 
70 
А Полин искала его по Парижу. Объехала все точки, где обычно базируются художники, побывала в частных картинных галереях, в парках, на набережной, под акведуками. Позвонила Владу, но «юный друг» не давал о себе знать и ему. Влад расценил бегство «рисовальщика» как очередной заскок. Высказался, что простота Володьки есть продукт российского менталитета, который называется – быдло неблагодарное.
– Но у мальчика талант, – пробовала возразить Полин. – Если бы ты видел его последние работы. Это гениально, не боюсь так выразиться.
– Вдвойне печально, – был непреклонен Влад.
– У меня к тебе просьба. Я должна съездить в Швейцарию, вдруг ты встретишь его, не упускай из виду, хорошо?
– Договорились, – нехотя согласился Влад. – Полина, на кой черт ты возишься с ним? Что у тебя общего с нашим отпрыском гегемона?
– Я обидела его, очень обидела. И не стоит о нем говорить в оскорбительном тоне, нам с тобой далеко до Володи. Ему надо помочь.
– Даже так? Ладно, езжай в Швейцарию, постараюсь отыскать его.
– Спасибо.
Влад и не думал тратить время на поиски «юного друга», а совершенно случайно встретил Володьку на рынке. Тот таскал ящики с овощами. Влад сделал вид, что не в курсе его побега с виллы:
– Ба! Кого я вижу! Ван Гог переквалифицировался в кули. Что так?
– На вилле жиром оброс, – ничуть не смутившись, вторил ему тот.
– А, ну-ну. Потянуло к народу поближе?
– Точно. Не могу работать в атмосфере комфорта. Хочешь погубить талант, дай ему все, слышал такое? Это про меня.
– Слушай, может, тебе помочь вернуться в Россию? – вдруг предложил Влад.
– Не-а. Мне здесь неплохо. Извини, тут не приняты перекуры.
Ну и расстались. Ни намеком не дал понять Володьке, что Полин его ищет. Влад человек прагматичный, это качество считает достоинством и залогом успеха, и к Полин подходил с позиции прагматика. У него родилась мысль, что он и она могли бы соединить свои судьбы, это выгодно обоим. В чем выгода? У нее есть деньги, которые Полин тратит бездарно, он же умеет управлять денежными средствами, приумножать их. Полин хороша собой, равно как и он, оба наделены умом, прекрасно воспитаны, хотят жить в Париже, а не на просторах криминальной России. Разве этого мало для обоюдовыгодного союза? Но почему-то Полин предпочла несносного мальчишку, возомнившего о себе бог весть что. Самолюбие Влада задето. Тем не менее с бегством Володьки у него появился шанс.
«Покоритель Парижа, – усмехнулся Влад, оглянувшись назад и высматривая в толпе фигуру Володьки с ящиком на плечах. – Место свое ты определил точно, мой юный друг. Здесь и торчи, а не лезь со свиным рылом в калашный ряд».
А однажды Володьку увидела на рынке Софи и несказанно обрадовалась, затараторила скороговоркой, тянула куда-то… а он ничего не понимал, только долдонил:
– Je travaille. (Я работаю.)
На хорошеньком личике Софи сменялись эмоции – она сердилась, ругалась, что-то объясняла ему, в конце концов ушла. Часом позже атаковала с Одетт. Вдвоем они умудрились стащить с него униформу, поругавшись из-за этого с хозяином лавки, впихнули в автомобиль и повезли черт знает куда, чуть позже выяснилось – в кабаре, где они танцевали. Оказалось, нужен художник для реставрации декораций. Сможешь? Естественно! Платят больше, чем на рынке, да и работенка – не бей лежачего: там замазал краской, сям замазал, и ближе к творчеству. Володька готов был расцеловать госпожу удачу, если б только мог загрести ее в объятия.
Он попал в мир закулисной суматохи, полуобнаженных девушек, красочных костюмов и страусиных перьев, огней софитов, музыки. Вот он, Париж, вечный праздник, – лицевая сторона медали для туриста. Но Володька, делая эскизы с танцовщиц, запечатлевал оборотную сторону медали: каторжный труд, сродни грузчику, пот, усталость, измождение. Но при всем при том искренне восхищался красотой, а она для него заключалась не в длинных ногах и хрупком теле… Красота для Володьки – это нечто неуловимое, проявляется в глазах, губах, позах тела…
Он подружился с Софи и Одетт, девчонки оказались неунывающими болтушками, приглашали на вечеринки, что пришлось очень кстати. Обе здорово танцевали, Володька часто из-за кулис глядел на сцену во время их выступления. Софи вообще всякую свободную минуту проводила с ним, поправляла речь, давала дельные советы по эскизам. А он думал, думал, что писать? Хотелось создать нечто особенное, наподобие Юдифи. Собственно, Полин подсказала тему: библейские женщины. Тема могучая и вечная, складывалась в серию. Авось богатый коллекционер купит все сразу? А? Вот было бы недурственно. Снова грезились слава, масса заказов, деньги. Полин еще пожалеет, но он, встретившись с ней, пройдет мимо, будто не узнает ее. И вот в голове родилось несколько образов, но все связывались с Полин, она так и маячила перед взором, черт ее дери. Старался о ней не вспоминать, заполняя дни и вечера работой. А если похожая женщина вдруг мелькала в толпе, учащенно билось сердце, и он бежал вдогонку. Рассмотрев ее ближе, разочарованно брел прочь, посмеиваясь над собой. Ну, допустим, не ошибся бы, и что? Разве заговорил бы с ней? Ни за что! Однако это повторялось, а время летело с неумолимой скоростью.
70 
