18 
– Бунт роботов, – кивнул головой старик, – и не просто заурядных «Д16», а Кастора и Кэтрин, двух наиболее усовершенствованных моделей, которые по возвращении на базу должны были тут же лететь на очень ответственное задание. На эту парочку возлагались очень большие надежды, а по твоей милости они превратились в труху. Вот и выходит, что у генерала шкурные интересы, а у ученых мужей на тебя большой зуб. Один закапывает тебя живьем в могилу, а остальные стоят рядом и деликатно хранят молчание. Жизнь – это компромисс гробовщика и свидетелей, мы все взрослые люди, мы все это прекрасно понимаем, но все же не хочется быть на месте закапываемого, не правда ли?
– Верно, но какова твоя роль в этой истории? Неужели ты тот самый прекрасный принц на белом коне? – хитро щурясь, поинтересовался Палион. – В чем твоя выгода от моего спасения, «дедуля»?
– Ну, на прекрасного принца я как-то не похож. – Старик заботливо огладил свой огромный живот. – Скорее уж на старого пер… ворчуна в запачканном халате, но выгода у меня, не скрою, имеется, притом настолько большая, что я решился задействовать очень-очень серьезные рычаги. – Указательный палец старца взмыл вверх, давая понять, что решение о помиловании Лачека принималось как минимум на уровне вице-президента Галактического Союза.
– В чем заключается работа, каковы условия и почему именно я? – выпалил Палион скороговоркой сразу все интересующие его вопросы.
– Подробную информацию о задании получишь за полчаса до прибытия на место его выполнения. Условия хорошие: деньги, власть, полная свобода действий и отсутствие ограничений в методах достижения цели. Делай что хочешь, но мне нужен результат, и как можно быстрее. – Высокий чин из контрразведки ненадолго замолчал перед ответом на последний вопрос. – У меня в подчинении более трех десятков хороших спецов, способных отменно справиться с этим заданием, я никогда, никогда бы не дал поручения чужаку да еще с укрепившейся репутацией психопата, если бы…
– Если бы?
– …Если бы мне не было жалко посылать своих людей в оторванную от цивилизованного мира дыру, без поддержки, да еще с сомнительным шансом на возвращение.
Палион хотел было возмутиться, но старик властно поднял вверх левую руку, приказывая не перечить, пока он не договорит.
– У тебя нет выбора. Ты попал в круговорот такой игры с этим супер-пупер-трах-тибидахтер-киберг-сознанием, что тебя не довезут живым даже до тюрьмы. Подумай о хорошем, формируй позитивный подход к мерзопакостям жизни! Там, куда ты направляешься, не экология, а курорт, нет ни отходов, ни ядовитых выбросов в атмосферу, ни роботов!
– А я-то уж, дурак, усомнился, что рай существует, – печально рассмеялся Палион, нутром чувствуя, что эти огромные плюсы с лихвой компенсируются не менее громадными минусами.
– Я организовал его специально для тебя, по спецзаказу, – захохотал «дедуля» и звонко хлопнул ладонями по своему животу-тамтаму. – Так как: да или нет?
– Да, черти тебя раздери на портянки! Где подписать контракт?
– Обойдемся без формальностей, – махнул рукой старичок, – тем более что официально ты на меня не работаешь. А вот без позывного не обойтись. Я – «дедуля», а ты…
– Неужто «внучок»? – ухмыльнулся Палион.
– Ну, вот еще, многовато чести будет, еще чего доброго на наследство позаришься, – отшутился новый шеф. – У тебя странное второе имя, кажется, западно-славянское, посмотрим, что с этим можно сделать… Палион Лачек, Лачек, Пачек, – забормотал старик, забавно поддергивая густыми бровями. – Великолепно, как раз то, что нужно, что за причудливый фокус судьбы, прямо в самую точку! А ну-ка, дружок, сложи-ка вместе первые буквы твоих обоих имен!
«Нет, только не это», – прошептал Палион, когда наконец-то выполнил простейшее действо по сложению двух корней. В итоге получилось: «Палач» – самое подходящее прозвище для миссионера его профиля.
За иллюминатором появились очертания неизвестной планеты, скорее всего необитаемой, поскольку не было видно ни спутников, ни шлейфов стартующих с нее кораблей. Космовизор издал жалобный хрип и отключился, это лайнер вышел из зоны действия вспомогательной трансляционной антенны. Лачек ужаснулся, он вдруг отчетливо понял, в какую глухомань его занесло. Наверное, такое же чувство испытывали раньше путники, заплутавшие в пустыне, или моряки, потерявшиеся в спасательной лодчонке среди волн бушующего океана.
18 
