18 
— Мама, ну пожалуйста. Давай не будем говорить об этом, — попросила я. И чтобы отвлечь её, сказала, — Кстати, познакомься, это Макс. Мы с ним живём, — я решила не говорить матери, что он мой муж, боясь, что она обидеться, что я не пригласила её на свадьбу. Но не тут то было.
— Вернее, я муж вашей дочери, — сказал Макс. — Рад с вами познакомиться.
Мама удивленно посмотрела сначала на меня, а потом на Макса, и на её лице появилась обида.
— Ты даже не пригласила меня к себе на свадьбу, — тихо сказала она. — Но я тебя не виню. Я заслужила это. Я была неоправданно жестока с тобой и …
— Мама, ну пожалуйста. Я не обижаюсь на тебя. Посмотри на это с другой стороны, ведь если бы ты воспитывала меня по-другому, а не стала бы тем, кем я есть сейчас. Наоборот, ты сделала меня сильнее. Поверь мне! А свадьбы, как таковой не было, мы просто расписались и всё. Гостей не было.
— Вы очень красивая пара, — мама посмотрела на нас и улыбнулась. — А внуки у меня будут просто загляденье. Надеюсь, вы меня порадуете в скором времени.
— Это уже как получиться, — туманно сказала я.
Сказать матери, что она уже четыре раза бабушка, я не решилась, прекрасно понимая, что она, или сама захочет приехать в Швейцарию, или потребует привезти внуков к ней. И я не смогу объяснить ей, каким образом так получилось, что мои старшие дети выглядят уже на пятнадцать — шестнадцать лет, хотя всего девять лет назад у меня и в помине не было детей. Да и Соню с Настей я не могла ей показать, потому что они очень быстро растут, и потом из-за этого тоже могут возникнуть вопросы.
— Вы не затягивайте с этим делом, — сказала мама. — Внешне, ты, конечно, выглядишь молодо, но тебе скоро тридцать девять, и потом могут возникнуть проблемы.
— Ладно мам. Ты мне лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — я наклонилась к ней, и положила руку на лоб.
— Хорошо… Света, а что у тебя с глазами?
— Это линзы мама, — попыталась выкрутиться я. — У меня стало плохое зрение, и я заказала себе линзы. И для разнообразия решила попробовать черный цвет глаз.
— Зачем? У тебя очень красивые голубые глаза.
— Просто для разнообразия.
От дальнейших расспросов меня спасло появление отчима. Мама, увидев его, радостно сказала:
— Костя, ты посмотри, кто приехал! Света! Да ещё и не одна, а с мужем!
Отчим остановился, рассматривая меня. Макс поднялся ему на встречу, и протянул руку. Отчим тоже протянул руку.
— Максимилиан, муж Ланы, — и пожал отчиму руку. Я услышала, как у отчима хрустнули кости.
Он отдёрнул руку, и стал сжимать её. Макс холодно смотрел ему в глаза.
— Приятно познакомиться, — промямлил отчим.
Макс приподнял бровь, хмыкнул и опять присел рядом со мной. Я тоже поздоровалась с отчимом. Меня так и подмывало сказать ему и про сытую, довольную жизнь и про его враньё, но волновать маму не хотелось.
Поговорить с матерью и выслушать её мне всё же пришлось. Она упорно раз за разом возвращалась к моему детству и пыталась просить у меня прощение. Я давно уже простила её, и каждый раз повторяла ей это. Но, по-видимому, ей необходимо было выговориться, и я дала ей эту возможность. Закончилось всё слезами, и моими и мамиными.
Когда, через неделю, мы уезжали домой, я поняла, что моё детство меня отпустило и на душе стало легко. Как будто я сбросила тяжёлую ношу со своих плеч, которую тащила все эти годы.
Мама быстро поправлялась, и это тоже радовало меня. Мы договорились с ней, что я приеду к ней через две недели, когда её будут выписывать, и сама отвезу её домой, а потом погощу у неё. Отчим этому не сильно обрадовался, но ничего сказать не мог, понимая, что живёт за мои деньги. Да ещё и Макс нагнал на него страха. Как только отчим открывал свой рот, и пытался поучать меня, Макс переводил на него свой взгляд и смотрел, не отрываясь, пока тот не замолкал. Оказалось, что мой отчим труслив, и закончилось всё тем, что в нашем с Максом присутствии, он уже молчал, и даже старался не смотреть в нашу сторону.
Мы ехали в машине домой, и уже пересекли границу со Швейцарией. Макс обнял меня за плечи и, прижав к себе, сказал:
— Я рад, что мы съездили к твоей матери. Ты даже как то изменилась. Стала более весёлой и раскованной, — он внимательно посмотрел на меня. — И, более уверенной в себе, и своих силах.
— Может быть, — пожала плечами я.
— Я рад, что твоя мама раскаялась в своих поступкам, и нашла в себе силы попросить у тебя прощение. Не каждый может признать свои ошибки, и тем более, вслух сказать о них.
18 
