19 
Он покачал головой. Его надежда услышать правду не оправдалась.
— Я тебе не верю.
Клэр поднесла руки к голове и пальцами сжала виски. Полотенце на ней ослабло и съехало чуть ниже, наполовину обнажив грудь. Брюс узнал этот бессознательный жест боли и отчаяния, но отказывался признавать, что совсем недавно она перенесла шок, едва не погибла, не говоря уже о эмоциональной нагрузке, перенесенной за сегодняшний день. Упорно подавляя в себе чувство жалости и сострадания, он постарался убедить себя, что она намеренно завлекает его.
Схватив полотенце, прежде чем оно упало на пол и обнажило ее соблазнительное тело, он пальцами скользнул в ложбинку между ее грудями. Брюс вел себя как мужчина, который знает тело стоящей перед ним женщины как свои пять пальцев.
Клэр опустила руки и украдкой взглянула на него. Она немного отступила назад, но он не позволил ей уйти. Их глаза встретились — ее теплые карие и его холодные серые. Никто первый не отводил взгляда. Они оба знали, что она рискует потерять гораздо больше, чем полотенце, если попытается снова вырваться. Учащенно дыша, Клэр попросила:
— Пожалуйста, не надо. — Ее щеки горели, на шее лихорадочно пульсировала жилка.
— Не надо — чего? — издевательски усмехнулся Брюс.
— Не надо пользоваться своим преимуществом, тем, что ты сильнее меня. Ты не вел себя так, когда…
— …Когда мы были женаты, — закончил он за нее, отрывая взгляд от ее груди.
Клэр слабо кивнула.
— Я не даю обещаний, если не уверен, что сдержу их.
— Брюс, я не позволю тебе использовать меня.
— Но ты же хочешь меня, признайся, — возразил он.
Она отрицательно покачала головой.
Брюс резко втянул в легкие воздух. Нежный аромат ее кожи будоражил его. Оказывается, за эти годы он не забыл ее запах и узнал бы его даже с закрытыми глазами.
— Не лги мне, Клэр. Я вижу тебя насквозь.
— Я не заслуживаю того, чтобы со мной обращались как с уличной девкой.
— Ты и твой отец использовали меня. Не кажется ли тебе, что это будет только справедливо?
— Ты же благородный человек, Брюс. Ты на такое не способен.
— Я уже советовал тебе не питать никаких иллюзий на мой счет. Ты не знаешь меня и того, на что я способен, дорогая, — угрожающе прошипел он.
Клэр закусила губу и отвела взгляд.
— Я отказываюсь верить, что человек, которого я так хорошо знала и с которым провела год в счастливом браке, больше не существует. И я не верю, что ты можешь навязать мне себя силой. Тебе так же, как и мне, не может быть не дорого наше прошлое.
— Я начинаю думать, что переоценил твои умственные способности, — цинично проговорил Брюс, не желая признаваться даже самому себе, что она права. С одной стороны, ему дороги воспоминания о том счастье, которое они испытали вдвоем, но с другой — он изменился, стал бессердечным и бездушным по вине существующей уголовной системы, негодяя тестя и вероломной жены. — Прищурившись, Брюс изучающе разглядывал Клэр.
Его лицо не выражало ничего, кроме красноречивого желания заняться животным сексом и готовности унизить ее любым способом. Она задрожала то ли от возмущения, то ли от обиды, когда он оттолкнул ее от себя и смерил презрительным взглядом.
— Природа требует своего, и мне необходимо удовлетворять мои мужские потребности. Так что ты, как и любая другая мало-мальски привлекательная бабенка, вполне подойдешь.
Клэр побледнела, но решила не сдаваться. Еще крепче вцепившись обеими руками в полотенце, она прижала их к груди.
— Ты собираешься навязать свою любовь женщине силой?
— Любовь? — горько усмехнулся он. — Кто говорит о любви? Я имею в виду секс. Обычный горячий, энергичный секс. И могу поспорить на что угодно, что очень скоро ты сама будешь умолять меня об этом.
— Ты же человек, а не животное, — потрясенно прошептала она. — Почему ты так себя ведешь?
— Человек, говоришь, а не животное? — вызывающе переспросил Брюс. — Мои бывшие тюремщики, возможно, не согласятся с тобой.
— Неужели я совсем не знаю тебя?
Он пожал плечами и не ответил. Подойдя к камину с противоположной стороны, Брюс подбросил в огонь полено.
Взглянув на его профиль, словно высеченный из камня, Клэр еще раз попыталась достучаться до него.
— Мне кажется, что за огромной стеной жестокости и безразличия, воздвигнутой тобой в целях самозащиты, ты прячешь свои истинные чувства. Таким образом ты пытаешься сохранить то, что еще осталось от того благородного, доброго мужчины, которого я знала и любила.
19 
