7

Брюс склонился к ее лицу.

— Поговори со мной, — пробормотал он. Едва касаясь губами, он заскользил по ее шее, затем провел по ней языком. — Скажи мне, чего ты хочешь.

— Я хочу, чтобы мы занялись любовью. — Ее слова шли из глубины сердца. — Пожалуйста, люби меня, как ты любил меня раньше, прошу тебя, Брюс.

Он попытался защититься.

— Мы с тобой будем заниматься сексом, а не любовью.

Клэр отчаянно замотала головой.

— Нет, Брюс, нет!

Он закрыл ее рот поцелуем, потом оторвался от нее и, немного поколебавшись, посмотрел ей в глаза.

— Я ничего не могу тебе обещать, Клэр. Все, что могу сказать, это то, что мы сможем дать друг другу удовлетворение, и это будет самое честное из всего, что когда-либо было между нами.

— Я не прошу обещаний, я прошу только той нежности, которую помню, о которой мечтала все эти годы. Только нежности. — Ей показалось, что в его взгляде промелькнуло сожаление.

Он отвел глаза и вздохнул. Она ждала, что он скажет что-нибудь еще, но он промолчал.

Господи, промелькнуло у нее в голове, какое счастье притвориться хотя бы раз, однажды сделать вид, что все происходит на самом деле, что это реальность, а прошлое было лишь дурным сном, от которого всегда можно очнуться.

Клэр закрыла глаза и позволила сну завладеть собой. Только в этом сне она была не просто сторонней наблюдательницей, а участницей, восхищающейся его дерзкой чувственностью и опытностью. Все это снова вернулось! Его рот стал терзать ее сладостной пыткой, руки скользили по бедрам, ногам, талии, мучительно медленно поднимаясь к груди.

Внутренне застонав от накатившего исступленного восторга и нахлынувшего вдруг смущения, Клэр дернулась и высвободила свои руки из плена. Она запуталась пальцами в жестких курчавых завитках на его мускулистой груди, лаская гладкую кожу. Его губы становились все более требовательными, ладони почти касались набухших грудей, большие пальцы поглаживали бедра, и, когда Клэр показалось, что она вот-вот умрет от жажды, его язык ворвался ей в рот, а руки завладели нежными холмиками, дразня, гладя, сжимая затвердевшие соски. Долго подавляемый крик вырвался из груди Клэр. Сдержанность и смущение куда-то исчезли. Ее тело натянулось словно струна, выгнулось, и Клэр лихорадочно пробежалась ладонями по могучим мышцам его рук, встречая и приветствуя вторжение его языка, сплетая свой язык с его в едином чувственном танце. Брюс оторвался от нее, и Клэр протестующе простонала что-то, но тут же вздрогнула от восторга, когда он поцеловал ее в ушко, скользнул губами по шее, груди, после чего завладел напряженным соском, нежно покусывая тугой бутон.

Клэр смутно ощутила, как его рука спустилась к треугольнику между ее ног, касаясь, лаская, отыскивая жаркое влажное местечко, пока она, потеряв голову, не начала лихорадочно извиваться.

Брюс сумел уловить мгновение, когда она полностью доверилась ему, почувствовал, как напряжение покидает ее, как она открывается ему, и острая мучительная сладость тех ночей, когда Клэр с упоением отдавалась ему, послала стрелы неудержимого желания, пронзившие его. Сердце мучительно заколотилось, а тело запульсировало таким неутолимым голодом, что даже ноги задрожали. Куда ушла смутная надежда свести все к простому, ни к чему не обязывающему, энергичному сексу? Обычному удовлетворению обоюдного желания? От нее не осталось и следа. Осталось лишь ослепительно чудесное ожидание слияния, лишь нетерпеливая потребность вновь стать частью Клэр, соединиться с ней в единое целое.

  34