Особенно,... 
80 
– О чем? Что за охота впустую языками молоть? Ты мне помог, я, как ты и просил, все рассказала. У тебя свои заботы, У меня свои. – Флейта почему-то боялась разговора с гномом; боялась, что он великодушно решит оказать ей помощь, и ей потом придется во второй раз разрывать то, что уже начинало постепенно срастаться; их отношения, которые, естественно, ни к чему хорошему не могли привести.
– Впустую не впустую, а вылазь! – проворчал гном, отойдя от дверцы. – Надо обсудить, как дальше быть.
– У тебя дружок новый появился, с ним и обсуждай!
– Не могу, он ушел, – как ни в чем не бывало произнес Пархавиэль.
Известие заставило Флейту мгновенно покинуть карету, Она выскочила наружу и встала рядом с гномом, изумленно таращась на опустевшие козлы.
– И часто он так?
– Бывает, – ответил Пархавиэль, решивший не стоять без дела, а заняться осмотром колес, – паренек импульсивный, в голове завертится мыслишка какая, вскочил и побег, ни совета не спросит, не предупредит!
– Помоги Артура вытащить! – не попросила, а потребовала Флейта и полезла обратно в карету.
– А это еще зачем? – удивился гном. – Ему и там хорошо: мягко, в тенечке. Вокруг лес, с дороги экипажа никто не заметит, чего суетиться-то?
– Сбег твой приятель, вот чего! – прокричала Флейта, уже начавшая в одиночку вытаскивать тяжелого напарника наружу. – Сбежал, сопляк, еще, чего доброго, стражу приведет!
– Ага, стоило нас в городе выручать да в лес вывозить, чтоб потом пехом до ближайшего поста мчаться, – усмехнулся Пархавиэль, в очередной раз убедившись, насколько даже весьма разумные люди бывают импульсивными и делают порой не только поспешные, но и совершенно абсурдные выводы. – Щас припрется, куда ему деться-то? Наверняка по нужде побежал.
– Так долго?!
– Нужда разной бывает, – констатировал неоспоримый факт гном и, слегка поднатужившись, приподнял карету, чтобы подправить перекосившееся колесо, – да и Нив паренек стеснительный. Бегает сейчас, чай, по лесу, укромный уголок ищет, чтоб сухенько вокруг было да чтоб птички вокруг щебетали… романтик!
– Лишь бы ищейкой не оказался, а так пусть хоть до вечера птах слушает, – проворчала Флейта, так и не отказавшаяся от затеи вытащить Артура наружу.
К счастью, пират пришел в себя и с трудом сумел подняться на ноги, иначе бы Флейта ни за что не смогла бы дотащить его тело до относительно ровного и мягкого участка травы возле ракитного куста. Гном девушке помогать не собирался, предпочитая возиться с каретой. Пархавиэль никогда не принимал участия в занятиях и затеях, которые считал бестолковыми. Окончив подбивку колес, гном перешел к ремонту сломанной им же дверцы. Флейта тем временем крутилась возле пирата, стараясь как можно удобнее устроить его на траве.
– Надо бы лошадей распрячь, – пробормотал Артур, к которому потихоньку возвращались сознание и привычка давать указания.
– Вот и займись, – невозмутимо ответил Пархавиэль, пытавшийся закрепить вылетевший из паза замочный запор, – у меня на них аллюрга, то есть… ну эта… аллергия, – наконец-то выговорил гном сложное слово, почему-то ассоциирующееся в его сознании с диковинной птицей – обладательницей пушистого оперения и длинной, тощей шеи.
– Не ври, они просто бородищи твоей косматой боятся, – язвительно заметила Флейта, подтягивая и так намертво прилипшую к телу раненого повязку. – Как увидят, сразу копытами бить начинают и ржут, как будто рядом крыса пробежала.
– Сама ты… – Гном не договорил, не желая сравнивать чрезвычайно обидчивую девушку с красноглазым, голохвостым грызуном, жрущим все что попало и оставляющим после себя в продуктах омерзительные кругляшки.
– Судя по резкости ответа, ты и есть тот самый гном, что помог Мартину Гентару в Альмире? – раздался за спиной Пархавиэля слабый голос.
Артур был слишком разговорчив. По крайней мере большинство людей на его месте жалобно постанывали бы, закатывали бы к небу глаза и смотрели бы на окружающих отрешенным взглядом, а не приставали с расспросами. Вот что значит крепкая бойцовская школа. Пират держался в строю, пока мог дышать, не позволяя боли и жалости к самому себе затуманить рассудок. Только так можно было выжить на разбойничьих кораблях. Слабых добивают, беспомощные – балласт, тянущий на дно всех.
– Было дело, – ответил Пархавиэль, не отрываясь от своего занятия. – Не думал, что старый козлобород будет об этом трепаться.
80 
