Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
143 
Трое священников инквизиции встали за спинами солдат и затянули хором молитву, которая, судя по ее словам, была призвана изгнать с места рыцарского ристалища скверну, лишить колдуна, то бишь Дарка, чародейских сил, а заодно и усилить поколебавшуюся было веру в могущество Святых Небес среди дрожащих от страха простолюдинов. Со стороны это смотрелось так забавно, что Аламезу едва удавалось держать сомкнутыми губы, которые стремились расползтись в улыбке умиления и сочувствия чужой глупости. Четвертый инквизитор, видимо вожак стайки подражающих воронью святош, не посчитал нужным присоединиться к усыпляющему песнопению. Как-то умудряясь не запутаться в длинных полах черного, мешковатого одеяния, он величественно прошествовал на турнирную площадку и, одарив обвиняемого в колдовстве оруженосца полным праведного гнева взглядом, обратился с речью к правителю Мелингдорма.
– Ваше Сиятельство, любимый народом, уважаемый Его Величеством королем Геркании и обласканный Небесами правитель Мелингдорма и прилегающих к нему деревень… – произнес нараспев старший инквизитор, точно выдержав заунывный интонационный рисунок псалма.
– Быстрее, преподобный, быстрее! Я свои титулы и без вас знаю! – оборвал речь главного инквизитора граф Дюар, которому было не до пафоса и не до соблюдения этикета: он хотел как можно быстрее разобраться в этом деле и сурово наказать виновного или виновных в осквернении турнира. – Говорите по существу и извольте объяснить, как такое богомерзкое действо могло случиться на освященной Единой Церковью земле мелингдормского ристалища и почему вы, господа инквизиторы, не смогли тому воспрепятствовать!
То, как начался разговор, уже обрадовало Аламеза. Старый граф, определенно, частенько сталкивался с миссионерами святой инквизиции и был явно невысокого мнения об их деяниях и умственных способностях. Однако главный миссионер и не подумал отвечать на вопросы хозяина графства, ведь тогда ему пришлось бы оправдываться и защищаться, в то время как он прибыл сюда совсем не за тем, а чтобы самому нападать и обвинять в сговоре с темными силами.
– Ваше Сиятельство, только вчера, ближе к ночи, нам с братьями стало известно о появлении в ваших владениях этого нечестивца, – инквизитор кивнул головой в сторону покорно стоявшего на коленях Дарка, – а также о тех мерзких деяниях, что он уже натворил. Мы спешили, как могли, но, к сожалению, опоздали. Мы не успели заблаговременно распутать клубок его мерзких козней и воспрепятствовать осквернению угодного герканскому королю и Святым Небесам рыцарского состязания. Однако мы не бездействовали! Вы собственными глазами видели, как вовремя мы вмешались и воспрепятствовали сотворению иных гнусностей. Мы изловили колдуна и готовы обвинить его…
– Обвинить вы всегда готовы, – недовольно проворчал граф, с презрением взирая на отряд в черных одеждах. – А чему, позвольте узнать, вы воспрепятствовали? Барон мертв и был мертв еще до начала боя… Вы же, святые отцы, изволили сидеть и любоваться, как по ристалищу бродит и бьется живой труп, хотя его место в земле! В Мелингдорме объявился приспешник преисподней, мерзкий колдун, с этим не поспоришь! Но в чем вы, служители Небес, можете обвинить этого храброго юношу, уже не раз показавшего доблесть и упорство в турнирных боях?! В чем его вина, в том, что он мертвяка мечом усмирил?! Так это ваш долг был, преподобные!
Услышав слова своего господина и поняв, что его симпатии пока на стороне обвиненного в колдовстве, почти все слуги графа опустили оружие и на всякий случай стали приглядывать за солдатами инквизиции.
– Ваше Сиятельство, я Онквирс Варте из Гуппертайля, один из девяти членов Верховного Совета Святой Инквизиции на землях Королевства Геркания, – громко пропел, как псалом, напыжившийся от осознания собственной важности инквизитор, – могу поклясться на всех святых символах веры, что этот мерзавец на самом деле низкий злодей, заключивший сделку с врагами рода человеческого!
«Тоже мне, защитник рода человеческого выискался! Просто моррон. Нет, моррон из морронов!» – подумал Аламез, но, конечно же, не решился озвучить подобное.
– Я прошу, нет, я заклинаю Ваше Сиятельство Святыми Небесами отдать нам этого нечестивца для спасения его заблудшей души и наказания загубленной плоти!
– Соблаговолите, преподобный отец, говорить по существу! В чем именно вы обвиняете этого оруженосца? – произнес граф Дюар, уставший от громких слов как в буквальном, так и в переносном смысле.
143 
