Последние отзывы

  18  

Итак, самоуверенно заключал Державин, «Евреев род строптивый… в сем своём печальном состоянии [рассеяньи] получ[и]т образ благоустройства». А особенно – от просвещения: «Сей один пункт, ежели не ныне и не вдруг, то в последующие времена, по крайней мере чрез несколько поколений, неприметным образом даст плоды», и тогда евреи станут «российского престола прямыми подданными» [¹⁵⁵].

Составляя своё «Мнение», Державин запрашивал и мнения кагалов – и уж никак не обрадовал их своими предложениями. В официальных ему ответах их отрицание было сдержанным: что «евреи способности и привычки к хлебопашеству не имеют и в законе своём находят к тому препятствие» [¹⁵⁶], «сверх нынешних их упражнений, никаких других способов, служащих к их продовольствию, не предвидят, и не имеют в том надобности, а желают остаться на прежнем положении» [¹⁵⁷]. Однако кагалы видели, что в этом докладе речь идёт о подрыве всей кагальной системы, о наложении контроля на доходы кагалов, – и стали оказывать всему в целом проекту Державина негласное, но сильное и долгое сопротивление.

Державин считал одним из проявлений того скорую жалобу на государево имя одной еврейки из Лиозно, что, якобы, на тамошнем винокуренном заводе он «смертельно бил её палкою, от чего она, будучи чревата, выкинула мёртвого младенца». И о том – началось расследование через Сенат. Державин же отвечал: «быв на том заводе с четверть часа, не токмо никакой жидовки не бил, но ниже в глаза не видал», – и дорывался быть принятым самим императором: «Пусть меня посадят в крепость, а я докажу глупость объявителя таких указов… Как вы могли… поверить такой сумасбродной и неистовой жалобе?» (Еврея, писавшего за женщину ту ложную жалобу, приговорили на год в смирительный дом, но через 2-3 месяца, уже при Александре, Державин, как он пишет, «исходатайствовал ему свободу из оного».) [¹⁵⁸]

Убитый в марте 1801, Павел не успел принять по «Мнению» Державина никакого решения. Доклад этот «привёл в то время к меньшим практическим результатам, чем можно было ожидать, так как, благодаря перемене царствования, Державин потерял своё значение» [¹⁵⁹].

Лишь в конце 1802 был составлен «Комитет о благоустроении евреев» – для рассмотрения «Мнения» Державина и выработке решений по нему. В комитет вошли два близких Александру польских магната, кн. Адам Чарторыжский и гр. Северин Потоцкий, гр. Валерьян Зубов (обо всех трёх Державин примечает, что как раз они владели большими имениями в Польше и при выселении евреев из деревень «была бы знатная потеря их доходам», «частная польза помянутых вельмож перемогла государственную» [¹⁶⁰]), министр внутренних дел гр. Кочубей и только что назначенный министром юстиции (первым в русской истории) Державин; близкое участие принимал Михаил Сперанский. В комитет ведено было пригласить еврейских депутатов ото всех губернских кагалов – и они были присланы, большей частью купцы 1-й гильдии. «Кроме того, членам комитета дано право избрать несколько лиц из известных им просвещённых и благонамеренных Евреев» [¹⁶¹]. В качестве таковых были приглашены уже известный Нота Ноткин, переселившийся из Белоруссии в Москву, затем в Петербург; петербургский откупщик Абрам Перетц, тесно друживший со Сперанским; близкие к Перетцу Лейба Невахович, Мендель Сатановер и ещё другие, – не все они бывали прямые участники заседаний, но значительно влияли на членов комитета. (Интересно тут отметить, не будет другого места: сын Абрама Перетца Григорий был осуждён и сослан по делу декабристов – возможно лишь за то, что обсуждал с Пестелем еврейский вопрос, не подозревая об их заговоре [¹⁶²], а внук был – российским государственным секретарём, весьма высокая должность. Невахович, из просветителей-гуманистов, но не космополит, а привязанный к русской культурной жизни, исключительное тогда явление среди евреев, издал в 1803 на русском «Вопль дщери иудейской», призывая русское общество помнить, что евреи стеснены в правах, внушая русским людям взгляд на евреев как на «соотчичей», чтобы русское общество приняло в свою среду евреев [¹⁶³].)

Комитет соглашался с тем, чтобы «приобщить [евреев] к общей гражданской жизни и общему образованию», «направить их… к производительному труду» [¹⁶⁴], облегчить им торгово-промышленную деятельность; смягчить стеснения в праве передвижения и жительства; приучить перейти на немецкое платье, ибо «привычка к одежде, обречённой на презрение, усугубляет привычку к самому презрению» [¹⁶⁵]. Но острее всего встал вопрос о проживании евреев в деревнях с целью виноторговли. Ноткин «убеждал комитет оставить евреев на местах, приняв лишь меры против возможных злоупотреблений с их стороны» [¹⁶⁶].

  18