185 
В камине согревающе горели огромные поленья. Анна лежала, закинув руки за голову с мечтательным выражением в полузакрытых глазах. Склонясь над ней, Джеймс шептал:
– Я не знаю, когда полюбил тебя. Наверное, в тот миг, когда ты ворвалась в комнату странноприимного дома в том монастыре. Ты глядела на меня, как на чудо. Потом глаза твои погасли, и я испытал еще больше свое одиночество. И я часто думал о тебе, а когда видел тебя хоть изредка, хоть издали, мне было трудно уйти, и я часто наблюдал за тобой, когда моя королева и не подозревала об этом. Порой мне кажется, что я любил тебя всегда. За слабость и невероятную силу, за мальчишеский смех, за очарование, доброту, за эту печаль в глазах.
Все знали о том, что Тирелл как комендант замка имеет свою комнату в донжоне. Однако любовники берегли тайну, и никто пока не догадывался, что странный Черный Человек порой по ночам поднимается в опочивальню королевы. Днем же при встречах они едва обменивались словами. И если Тирелл порой не мог отвести глаз от Анны, то она всегда умудрялась держаться с ним с таким холодом и отчужденным достоинством, что даже самые наблюдательные не могли бы ничего заподозрить. Порой Тирелл сам терялся от этого. Ледяной взгляд Анны как бы ставил его на место, напоминая, что, когда с рассветом уходят ее тоска и одиночество, она всегда вспоминает, кто он, а кто она. Став его возлюбленной, она тем не менее оставалась и его госпожой. Возможно, оттого, что ей до сих пор снился тот, другой…
Однажды ночью Джеймса разбудили мучительные стоны Анны. Она металась по кровати, а когда он стал будить ее, вскрикнула и несколько секунд сидела, не в силах справиться с тяжким волнением. В ту ночь она рассказала ему о том, о чем, как она думала, он не ведал. О своей жизни в Нейуорте, о Филипе Майсгрейве, о гибели маленького сына. О том, что принцесса Кэтрин, жизнью которой шантажирует ее король, – единственное, что осталось ей от прошлого. По щекам ее катились слезы, но в глазах была светлая печаль. Она уснула лишь перед рассветом, так и не позволив ему больше прикоснуться к себе. Когда ее настигало прошлое, в ее сердце не оставалось места для Джеймса Тирелла.
В то утро он пошел в капеллу замка и долго, до изнеможения, молился. Ни в минуту откровения, ни под пыткой он не сознался бы ей, что и он, пусть и косвенно, приложил руку к падению Нейуорта.
Были и другие вещи, о которых он ей не сообщал. О том, что к нему прибывали гонцы из Лондона и Ричард справлялся у своего верного Тирелла о здоровье супруги. Тирелл писал, что королева часто простужается, много лежит, но пока серьезных ухудшений в ее состоянии нет. Эти письма были продиктованы страхом, что Ричард отзовет его из Конингсбро и Анне приставят иного исполнителя воли короля. Не рассказал он ей и о приезде особого гонца, который привез ему порошок, который было рекомендовано понемногу добавлять в пищу ее величества, чтобы усугубить болезнь. Тирелл порошок взял, а затем пригласил гонца отведать с ним вина. Уже допивая бокал, тот ощутил странную горечь напитка и дикими глазами уставился на Черного Человека. А тот, схватив его, с силой запрокинул голову отравителя и насильно вливал ему в рот вино, пока у того не остановились в мертвом оцепенении глаза.
В Лондон же ушло сообщение о том, что гонец короля найден убитым и ограбленным дорожными разбойниками. Письмо было отправлено не с королевской быстрой почтой, а с торговцем из Шеффилда, едущим с обозом в столицу. Тирелл благословлял осеннюю распутицу и бездорожье, лишивших Ричарда возможности лично прибыть на Север.
Однако напряжение не оставляло Тирелла ни на миг. Он знал своего горбатого господина и понимал, что если в его душу закрадется хоть малейшее подозрение, то он, действуя наверняка, тайно подошлет еще одного убийцу или отравителя. Поэтому Тирелл неизменно встречался и беседовал со всеми, кто въезжал в Конингсбро, начиная от паломников и нищенствующих монахов и заканчивая крестьянами, продающими замку провизию. Теперь он лично следил за приготовлением кушаний, сам отведывал их перед подачей на стол, а Дебору попросил, чтобы она следила, чтобы, кроме нее, истопника и горничной, никто не поднимался на верхний этаж башни, а ключи от всех дверей всегда были у нее на поясе. Дебора сама не заметила, как ее неприязнь к Тиреллу постепенно исчезла, ибо сэр Джеймс был сейчас единственным, кто мог помочь Анне.
Несмотря на то что ни Дебора, ни Джеймс не говорили с королевой о своих опасениях, она вскоре поняла, что их что-то тревожит. И когда поздно ночью она расспросила Джеймса, тот впервые поведал ей о гонце с ядом и своих опасениях. К его удивлению, Анна отнеслась к этому довольно беспечно.
185 
