39 
– Да, дитя мое. Возможно, так и будет.
Она почувствовала, как Кэт поймала в темноте ее руку и поцеловала.
– Благослови вас Господь, мама!
Анна ощутила невыносимую горечь. Но вместе с тем, приняв решение, внезапно испытала облегчение.
«Все будет так, как решили вы с Кэтрин», – мысленно произнесла она в темноту. Она почти не слушала лепет дочери о том, как будет хорошо, когда герцог Глостер заберет их обеих в Понтефракт. Анна наперечет знала все ее мечты: белый пони, обезьянка, которая умеет танцевать павану, ларчик для одежды, который начинает наигрывать музыку, едва откроешь крышку; и даже огромная чудная рыба дельфин, которую держат в бассейне и которая умеет стоять на хвосте.
Кэтрин вскоре умолкла, прижалась к матери, и по ее ровному дыханию Анна поняла, что девочка уснула.
Гром прогрохотал где-то вдалеке и рассыпался, затихая. Анна тихонько коснулась губами щеки дочери.
«Она нуждается в человеке, который заменил бы ей отца, и она сама выбрала для этого герцога Ричарда».
Стараясь не разбудить дочь, она высвободилась из сонных детских объятий и, укрыв ее, вышла из кельи на галерею. Было тихо, лишь шелестел дождь, да порой позвякивал цепью под навесом Пендрагон. Анна принялась бесцельно прохаживаться из конца в конец галереи. В бледном свете зарниц видны были косые струи дождя да пузырящиеся лужи у статуи святого Мартина.
«Еще не поздно все изменить. Это ведь не окончательное решение».
Однако она знала, что не лгала Кэтрин, говоря, что согласна стать супругой Ричарда Глостера.
«Поистине брак не имеет ничего общего с любовью, – размышляла Анна, невольно ломая руки. – И Ричард прав, когда говорит о нем, как о сделке. Супружество всего лишь одна из сторон жизни, любовь – другая. И если однажды я соединилась перед алтарем с тем, кого любила, то я должна лишь благодарить Бога и всех святых за счастливые дни, что были мне дарованы, и не ропща нести далее свой крест».
Она вновь и вновь убеждала себя в своей правоте, но вместе с тем чувствовала себя смертельно усталой и разбитой.
Дождь внезапно кончился, лишь из водостоков с журчанием бежала вода. Анна различила приближающийся топот копыт на каменистой тропе, что вела из долины к монастырю. Ее это не удивило. К Ричарду часто являлись гонцы, и порой он даже среди ночи покидал Сент-Мартин. Сейчас она подумала лишь о том, что гонцу довелось совершить не самое приятное путешествие. Впрочем, верховые Ричарда – люди чаще всего грубые и выносливые. Им нипочем любое ненастье, у них хорошие кони, которых они меняют на всех постоялых дворах. Теперь они чаще всего пускаются в путь в одиночку. Наместник Севера извел под корень несколько разбойничьих отрядов, и дороги стали куда спокойнее. Сейчас гонцов не подстерегают опасности наподобие тех, с которыми пришлось столкнуться на пути в Англию рыцарю Майсгрейву и его людям.
Анна услышала, как стук копыт затих у ворот Сент-Мартина, потом раздались громкие удары дверного молота. Анна как раз стояла у того конца галереи, откуда через черепичное навершие стены был виден внешний двор, фасад странноприимного дома, узкие оконца церкви и тяжелые внешние ворота, за которыми все еще находился одинокий путник. Из темноты выступали лишь едва различимые контуры строений, слабо озаренные висящим под аркой ворот бронзовым фонарем, в котором мерцал огонек свечи.
Бог знает, почему Анна задержалась здесь. Ее мысли были заняты совсем другим, тем не менее какое-то безотчетное чувство удержало ее здесь. Она видела, как из сторожки проковылял согнутый ревматизмом старик привратник и завозился у ворот, вглядываясь в зарешеченное оконце калитки. Наконец скрипнули петли и появился силуэт гонца, ведшего в поводу лошадь. Старик принял поводья, что-то сказал, и гонец легкой, пружинящей походкой направился в сторону странноприимного дома. Анна видела его лишь несколько секунд, пока он не растворился во мраке, сопровождаемый скрипом деревянных ступеней, но так и застыла, вглядываясь во тьму. Сердце билось так, что, казалось, грудь сейчас разорвется.
– Не может быть…
Она заставила себя опомниться.
«Нет-нет, это уж слишком! Что за ночь? Разум отказывается служить мне».
Она порывалась уйти, но вместо этого лишь вцепилась в шершавый край стены. В ладони врезались острые изломы старой черепицы. Это немного привело ее в чувство, но сердце по-прежнему билось, как испуганная птица.
Анна смотрела туда, где у ворот мерцал неровный круг света.
39 
