76 
Хани включила зажигание и, резко сорвавшись с места, покатила к шоссе, разбрасывая из-под колес гравий.
Дэш стоял перед домом и смотрел ей вслед, пока пыльный шлейф не исчез из виду. Курорт. Какой дьявол вселился в Лиз и заставляет ее брать Хани в такое место? Она же еще ребенок! Меньше земляного ореха. Даже не старше его дочери.
И, представив себе ее в постели с каким-нибудь симпатичным молодым хлыщом-жеребцом, он пришел в ярость.
Дэш свернул с дороги и побрел в конюшню. Он убеждал себя, что им движет естественное желание защитить Хани. За последние три года он понемногу заменил ей отца и сейчас не может безучастно наблюдать, как она один за другим совершает опрометчивые поступки, от которых может пострадать.
В этом и кроется причина его печали. Он заботится о Хани. Она и сильна, и хрупка, и забавна одновременно. Она необыкновенно совестлива; она самый великодушный человек из всех известных ему людей. Взять хотя бы то, что она содержит шайку бездельников и дармоедов, которых называет своей семьей. И ведь как при всем при том умна и ловка! Черт побери, как ловка! Добросердечная и оптимистичная, всегда верящая, что на концах каждой радуги спрятаны по крайней мере три горшочка золота. Но оптимистичность характера делает ее уязвимой — стоит вспомнить хотя бы, как она увлеклась этим сукиным сыном Эриком Диллоном, и именно поэтому нельзя допустить, чтобы она прыгнула в постель к первому попавшемуся хлыщу, положившему на нее глаз.
Вот если бы парень оказался приличным, если бы смог заботиться о ней, а не думал лишь о том, как сделать еще одну зарубку на спинке своей кровати, то это другое дело. Если она влюбится в какого-нибудь приличного парня, который будет хорошо к ней относиться и не будет ее мучить, то он…
И тут все его умствования неожиданно разлетелись вдребезги.
Дэшу страшно захотелось выпить. Он снял шляпу и рукавом рубахи вытер пот со лба. Ему только что стукнуло сорок три. У него было три жены и двое детей. Он уже успел потратить больше денег, чем большинство людей только мечтают заработать. Жизнь дала ему последнюю возможность, когда он перестал пить, но что касается женщин, в душе у него оставалась пустота. Она осталась еще с детских лет, когда он переходил из одной семьи в другую. Наверное, он не способен любить так, как другие мужчины. Женщины хотят от мужчин близости и верности — качеств, которые он не мог им дать ни тогда, ни теперь.
С отвращением он снова надел свою шляпу. Хани — как крошечный термит, прогрызает свою дорожку через его защитные слои. Но он не мог отрицать, что Хани заставила его снова почувствовать себя молодым. Она заставила его поверить, что и в его жизни еще не вечер. И он хотел ее. Дьявольски хотел. Но он скорее пустит себе пулю в лоб, чем позволит себе ранить эту маленькую девчонку!
— Лили, милая!
Эрик смотрел, как Гай Изабелла пробирается через лес длинных серебристых лент, спускавшихся с огромных малиновых и черных шаров, наполненных гелием, которые плавали под сводчатым потолком его дома в Бел-Эйр. Гай, в своем безупречном официальном костюме, улыбнулся Лили и недовольно посмотрел на Эрика. Очевидно, небритый подбородок Эрика не украшал его смокинг.
Лили под взглядом отца словно засветилась, кивнула ему и поцеловала в щеку:
— Привет, папа! С днем рождения!
— Спасибо, ангел мой. — Хотя он разговаривал с дочерью, внимание его было обращено на Эрика.
— Папа, это Эрик Диллон. Эрик, это мой отец.
— Сэр.
Эрик тщательно скрыл свое презрение, пожимая руку Изабеллы. Когда-то, в семидесятые годы, светловолосые и по-мальчишески симпатичные Гай Изабелла и Райан О'Нил конкурировали и боролись за одни и те же роли. Но
О'Нил как актер был сильнее, и до Эрика доходили слухи, что Гай ненавидел соперника всеми фибрами души, особенно после «Любовной истории».
Гай Изабелла олицетворял собой все, что не выносил Эрик в киноактерах. У него не было ничего, кроме красивого лица. Поговаривали, что он злоупотреблял алкоголем, хотя это могло оказаться лишь сплетнями; Эрику приходилось слышать и то, что Гай помешан на своем здоровье. Его главный порок в глазах Эрика заключался в профессиональной лени. Очевидно, Изабелла не задумывался над тем, как важно работать над актерским мастерством, и сейчас, когда ему перевалило за пятьдесят и он уже не мог играть молодых повес, получать роли становилось все труднее.
— Я видел тот шпионский фильм, в котором вы снимались, — сказал ему Изабелла, — на мой вкус, немного грубовато, но вы там хорошо поработали. Насколько мне известно, сейчас вы делаете что-то новое?
76 
