350 
Здоровая кадка с деревком диковинным!.
Сломали ему стволок о зазубры стекла, – да и кинули кадку на мостовую, боле насмех.
Делов! Неча тут и шарить.
Кто поумней – налево, налево побежали, мимо ещё одного окна разбитого, мимо ещё разбитого, перепрыгивая ещё через кадки с цветами тоже, но помене, выброшенные, не добычливо, а помни нас, побывали! – дале, дале!
Спешит солдатня навыпередки, тут може на всех хватит, а може не на всех, переднему сподручней захватывать!
Дверь!! вот она, не спутаешь, тут главные ходють!
Заперта.
Сгрудились, самим же доступа нет.
Бей её! прикладами! палками! матросики!
Дзень! тресь!
Шибки малы, не пролезешь.
А прикладами сюда, рассаживай! Пошла, пошла!
Тресь! крах!
Уж видит око ихнее благоденствие, там свет, да рука неймёт – ещё одна дверь, запертая!
= Но внутрях бежит генерал, руками машет!
У генерала по чёрному околышу фуражки – золотыми буквами: «Астория»!
Сейчас мол, сейчас открою, только не бейте, ради Бога!
– А чего запираешься?
– А чего тут позапирались, падаль такая?!
Дверь – на одну половинку открыл. В проходе чуть не подавились, друг друга отталкивая, кто раньше:
– А кто тут живёт такой?
– Кто тут живёт? Ахвицера?
Светло тут!
Генерал – руки распялил перед лестницей, задыхается:
– Господа офицеры проживают. И вообще
господа всякие. Одумайтесь, господа солдаты! –
ведь спят оне. Приходите утром.
– Ха-га-га-а!… Ха-га-га-а!… Утром?!
– А мы из постелек повытаскиваем! Пошшупаем
нежно тельце!
– Там и барышни, надоть, с ими?
Да кинулись – а навстречу такая ж лава! другие солдаты!
и тоже-ть с матросами! и тоже-ть с оружием! и лихо на нас!
Ну, сейчас сполосуемся! Вся лава и стала.
И та, встречная, стала.
Один наш винтовку замахнул – и там замахнул, сходный.
Догадались!!
– Эт зеркало во всю стену, не робь!
Зароготали.
– Ну, живут!
= А матросики, самые быстрые, прежде всех догадались, и уже по лестнице вверх, взмётом!
вверх! вверх туда, где уметнулся кабыть в офицерской форме.
– Бе-е-ей! Бе-ей, погоны золотые!!
И солдаты наверх гурьбой. Туда! Шесть етажей, есть где разгульнуться!
= А самые-то сметливые – тут, внизу, приступили к этому слуге:
– А вино – где у вас? Вино, вино показывай!
*****
ОТВЯЖИСЬ, ХУДАЯ ЖИСЬ!
ПРИВЯЖИСЬ, ХОРО-О-ШАЯ!
*****
170
– Ваше Императорское Высочество! Ваше Императорское Высочество, проснитесь!
Голос был такой ласковый, такой прислужно-домашний, – он почти не будил, а сам входил как часть сна. Но тёплой хрипловатостью он повторялся, повторялся – и наконец заставил проснуться.
Это старый седой зимнедворецкий камер-лакей, с пышными струистыми бакенбардами, давно уже не избалованный, чтобы кто-то из царской семьи тут ночевал, вместо радости покоить сон высокого гостя решился войти в комнату и наклониться над постелью:
– Ваше Императорское Высочество! Во дворце становится опасно. После того как ушли войска, уже несколько раз в разные двери ломились какие-то банды. Держат только замки. Какие ж у нас есть силы отбиться?
Холодное и мерзкое пробуждение вошло в Михаила. Вот этого он не ожидал! – чтоб на дворец посягнули какие-то банды? Какие же банды могли быть в столице?
– Откуда банды?
– Бог их знает, откуда, – сокрушался камер-лакей. – Соберутся по нескольку и дикуют. Есть и солдаты. И всякая чернь. Небось, знают, сколько сокровищ у нас тут. Какие погреба.
Вполне уже проснувшись, вытянутый на спине, Михаил лежал среди атласа, в алькове. Между раздвинутыми занавесями смутно была видна крупная голова камер-лакея – там, позади него, какой-то малый свет на столе, свеча, он не посмел зажечь лампы.
Но почему ж Михаил, едва ото сна, должен был сообразить, что им делать с дверьми и как защищаться? Такая охрана должна быть кем-то предусмотрена, а что ж генерал Комаров?
– О Боже, Ваше Императорское Высочество! – всё тем же тёплым, глухо-домашним голосом няни квохтал камер-лакей, которого Михаил помнил с детства, он и в гатчинском дворце бывал одно время, и в Аничковом, вот только забыл, как звать. – Не извольте подумать, что я обременяю вас этой заботой. Я взял на себя дерзость прервать ваш сон лишь в тревоге о вашей безопасности. Ведь у нас нет вооружённой охраны, мы все старики. Этой ночью ворвались в Мариинский дворец – кто ж помешает им ворваться к нам? Они может уже и ворвались бы, да думают – здесь засели войска.
350 
