371 
Не теряя времени, они так же одновременно повернули и поспешили своей прежней дорогой, показывая теперь в зеркала свои такие же схожие спины, уже без красного.
Они удалились – Кутепов перекрестился. Это было то, что называется простое Божье чудо. Бог просто отвёл им глаза. Значит, Кутепов ещё на что-то предназначался.
Обыск в доме продолжался, проверяли санитаров и раненых, но сюда к нему никто уже более не пришёл – кроме, через полчаса, самих облегчённых хозяев. Они были не только облегчены, но уже и гордились, что сумели сохранить полковника.
На чердаке обыскивающие нашли сложенное вчера отрядом оружие, долго носили его к себе в грузовики – но раненых не тронули. И уехали опять по Кирочной – вероятно, хвастаться в Государственную Думу.
И – сняли все патрули против дома.
Опоминались после пережитого, все оживлённо рассказывали, кто чему был свидетель и как подумал. Изумлялись спасению полковника.
Кутепов просил у хозяев извинения за всё, но пока хотел бы ещё остаться здесь немного.
Тем временем с Литейного раздалась военная музыка. Кутепов осторожно подошёл к окну и изумился, увидев не какое-нибудь чужое, но своё преображенское знамя, и преображенскую форму на солдатах.
И они с Литейного поворачивали тоже на Кирочную, тоже, стало быть, к Думе.
Ещё это наказание, укор, унижение родного полка должен был он испытать!
Тяжело было смотреть.
Но он знал, что настоящий Преображенский полк, и настоящая армия, и настоящие люди – все на фронте, и скоро, скоро, с часу на час они всю эту нечисть разгонят.
Но самое примечательное и удивительное было – что запасной батальон шёл без единого офицера. Батальон вели четыре унтера, подпрапорщики, и одного из них, Умрилова, Кутепов легко узнал. Офицеров, которые как раз так были настроены за Думу, как раз и не было ни одного. Что ж это значило?
А впрочем, заметил он, что идёт батальон вовсе неплохо. Неплохо.
181
Жил Родзянко от Думы совсем близко, переезд короткий. Хоть и неполная, но получилась ночь, поспал крепко, проснулся часов около девяти вполне свежий. И представились ему сразу цельной картиной все события предшествующего дня и собственное богатырское поведение. И ещё раз, посвежу, удивился он тому и другому.
Раскаивался ли он, что принял власть? Нет, его вершинное положение не давало выбора. В революционной обстановке ещё более, чем в мирной, он естественно становился высшим арбитром.
И совесть верноподданного тоже была в нём чиста: его вынудили обстоятельства и упорство известных лиц, не желавших уступить вовремя и подобру. Это они и создали все гибельные обстоятельства, а Родзянко только спасал Россию.
Правда, очень необычно было это новое состояние – власти, принятой без ведома Государя. Но – он ведь телеграфировал Государю! Зачем же Государь не отозвался?!
Эти две телеграммы в воскресенье вечером и в понедельник утром – его оправдание.
А теперь, когда власть уже взята, – теперь что ж остаётся? Теперь остаётся только решительно идти вперёд – к укреплению этой власти. К отстоянию её и перед Государем, и перед революционной анархией.
А это – равновесие трудное. Тут – бушует толпа. А оттуда шлют восемь полков на Петроград. А надо – сбалансировать.
Против идущих полков Председатель ещё может предпринять телеграфные, телефонные попытки, чтоб их остановить.
Да Родзянко – отнюдь не бунтовщик против трона! Он не только не хотел сотрясать саму монархию – он спасал её!
А получилось, что своим полуночным решением невольно вступил как бы в противостояние Верховной власти, да…
Надо вот что, сообразил он за утренним завтраком: надо продолжать поддерживать прочную связь с Главнокомандующими. Как благоприятны, были ответы Брусилова и Рузского, как вовремя пришлись, надо эту связь продолжать! Надо поспешить послать циркулярную телеграмму всем Главнокомандующим фронтами и флотами: что Временный Комитет Государственной Думы был просто вынужден принять правительственную власть из-за того, что весь состав бывшего совета министров сам устранился от управления. Вполне естественный шаг, а кто бы придумал лучше? Генералы заботятся, как бы не сорвались военные усилия, и их надо заверить, что Думский Комитет – их вернейший в том союзник.
И таким образом для них самих станет бессмысленно посылать войска на Петроград. Да, верный путь!
371 
