— Конн О'Малли! — выбранила его Елизавета Тюдор. — Ты осмеливаешься насмехаться над нашим Господом?
Конн соскочил с носилок и, возвышаясь над королевой, посмотрел на нее сверху вниз, говоря:
— Нет, Великолепная. Я просто издаю шум радости, как велит Библия!
Вокруг них захихикали молящиеся, торжественность службы была нарушена. Даже Елизавета улыбнулась, не сумев сдержаться, и ударила его по руке маленьким, украшенным камнями зеркалом, которое висело на золотой цепочке у нее на поясе.
— Ты непочтительный проказник, Конн!
— Нет, Великолепная, это вы проявили неуважение к распорядителю увеселений, и в качестве штрафа я требую вашего поцелуя.
И прежде чем королева сумела возразить, Конн наклонился и поцеловал ее в губы пылким длительным поцелуем, Елизавета на минуту онемела, в то время как люди вокруг нее ахнули, удивленные и потрясенные. Однако она не отпрянула от него, а когда наконец поцелуй кончился, она порозовела от смущения и покраснела еще сильнее, когда Конн прошептал ей на ухо так, что только она одна могла слышать:
— Разве не приятно узнать, что вы все еще живы, Бесс?
Королева расхохоталась, но Роберт Дадли, граф Лестерский, прорычал:
— Ты зашел слишком далеко, О'Малли! Может быть, Тауэр поможет тебе угомониться.
— Поскольку вам никогда не быть королем, Дадли, не вам и принимать решение, не так ли? Во мне Бесс нашла по крайней мере честного человека.
— Джентльмены, достаточно! — Голос королевы был резким. Этот дурак Лестерский разрушил все очарование. Конн О'Малли мужественный и красивый молодой человек. Ей понравился его дерзкий поцелуй, которым он никогда не наградил бы ее, если бы не его должность.
— Сейчас время веселья и изъявления доброжелательства, джентльмены, и я не позволю устраивать перебранки из-за меня. Что касается тебя, Конн О'Малли, ты слишком дерзок.
— А я другим и не буду! — быстро нашелся Конн, вскакивая обратно на носилки. Он быстро сделал знак носильщикам, и его вынесли из часовни, а за его спиной королева от души хохотала над проказником.
Одиннадцатого ноября — день святого Мартина. Согласно преданию, преподобный святой приказал зарезать шумливого гуся, который прервал его проповедь. Именно поэтому во всех лучших домах к столу подавали гуся. В этот день Конн нашел проступки почти у каждого знатного лица при дворе и, собрав их всех вместе, приказал своим помощникам гнать их стадом, заставляя идти вразвалку, как гуси, и вдобавок гоготать. Остальные придворные корчились от смеха. Наказуемые тоже еле сдерживались.
Двадцать пятого ноября праздновали день святой Екатерины. В это время в садах шел сбор яблок, а в столовых подавали кушанья из яблок и сидр. Были танцы и травля медведей. Конн пугал придворных дам, натянув медвежью шкуру и носясь среди них с яростным рычанием. Они визжали и пронзительно вскрикивали, а он с азартом гонялся за ними, а поймав, целовал и щекотал.
Шестого декабря — день святого Николая, одиннадцатого — святой Люси, а двадцать первого — святого Томаса. Конн надзирал за проведением всех празднеств и гуляний сезона с прилежанием, отличавшим его от ранее занимавшего этот пост распорядителя увеселений. В его обязанности входило придумывать и следить за выполнением всех масок, пантомим и приемов во время праздников. Гринвич украсили зелеными гирляндами из листьев плюща и лавра, пересыпанных красными ягодами. Огромные свечи из чистого свечного воска расставили на каминных полках и на буфетах, изящные столбики свечей из желтого воска вставили в серебряные подсвечники и канделябры.
Елизавета не могла припомнить, когда она так смеялась, когда в зал было внесено святочное бревно, и Конн, одетый в алое, шитое золотом платье, взгромоздился на него, громко распевая популярную песню:
Руки вымой, иначе пламя
Противно будет твоему желанию.
Немытые руки, не забывайте,
Огонь погасят, так и знайте!
Все бросились помогать нести бревно: и лорды, и дамы, и их слуги. Считалось, что наступающий год будет счастливым, если помочь нести святочное бревно. Хотя Елизавета обычно предпочитала, чтобы в рождественских праздниках участвовали другие, а она бы просто наблюдала, неудержимое веселье Конна напомнило о ее детстве при дворе ее отца со всем его необузданным весельем. Она от души наслаждалась праздником. Конн, ее буйный ирландец, был интересным человеком и вовсе не таким сложным, как старшая сестра, ее враг и ее друг.