Последние отзывы

  30  

Конн обошел кровать, которая занимала большую часть комнаты, и вышел на маленькое пространство, остающееся свободным. Перед ним, повернувшись спиной к маленькому окну, стояла девушка. Она была гораздо выше, чем большинство женщин, более широкая в кости, чем его сестра Скай. У нее было овальное лицо и подбородок с ямочкой, как и у него самого. Он не мог определить цвет ее глаз, а волосы были скрыты под чепцом, но заметил, что у нее красивые руки, нервно теребящие янтарный бархат платья. Ее нельзя было назвать красивой, эту невесту, которую выбрала для него королева, но он решил, что она станет очень миленькой, если только улыбнется. Все не так уж и плохо, как он мог себе представить. Она могла быть рябой после оспы. Он снова пристально посмотрел на девушку. В ней было что-то знакомое. Где же он видел ее раньше?

— Двенадцатая ночь, — сказала Эйден, угадав его мысли.

Звук ее голоса поразил его, но он решил, что ему нравится ее голос, мягкий и мелодичный.

— Двенадцатая ночь? — переспросил он.

— Вы играли с нами в жмурки и поймали меня.

— Конечно! — Сейчас он вспомнил. — Я поцеловал вас, и вы задрожали. Вы не умеете целоваться. Я подумал про себя, что вас никогда не целовали прежде, и это казалось странным, потому что вы не так молоды по сравнению с остальными.

Эйден засмеялась, и смех ее был несколько грустным.

— Да, я не так молода, как остальные, — согласилась она. — Девятнадцатого августа мне исполнится двадцать четыре года.

— Мне будет двадцать три двадцать третьего июня, — ответил он.

Они помолчали, так как ни один из них не знал, как продолжать этот неловкий разговор. Потом Конн сказал:

— Вы очень хорошенькая, когда улыбаетесь, госпожа Сен-Мишель.

— Думаю, вам лучше называть меня Эйден, Конн О'Малли, поскольку очень скоро мы станем мужем и женой. Она была удивлена своей смелостью.

— Вы знаете, что означает это имя на кельтском? — спросил он.

— Я не знаю кельтского.

— Оно означает «пылкая». А вы пылкая, Эйден? — Он внимательно рассматривал ее, неожиданно заметив изящную талию, полную грудь, стройную осанку.

— Не думаю, Конн О'Малли, — ответила она и покраснела под его испытующим взглядом.

Ему вдруг очень захотелось увидеть, какого цвета ее волосы.

— Снимите чепец, Эйден, — сказал он, и когда она помедлила, смущенная его просьбой, Конн сделал шаг вперед и аккуратно стянул небольшой полотняный чепец, который спереди имел форму сердца, а на затылке был собран складками и полностью закрывал ее волосы. Потом его руки опытными движениями вынули золотые и черепаховые шпильки, которые так аккуратно скрепляли ее волосы. К его удивлению, волосы внезапно рассыпались, упав шелковой волной, доходившей ей до бедер.

— Черт побери! — тихо выругался он. — Ваши волосы похожи на тусклую, расплавленную медь, девушка! Это так красиво! Зачем вы прячете их под этот проклятый чепец? — Его пальцы скользнули в душистую копну волос.

— М… мой отец говорил, что у моих волос забавный цвет. Ему больше нравился цвет волос моей матери, и поэтому после ее смерти я прятала свои волосы под чепцом, чтобы не раздражать его. — Она почувствовала себя пригвожденной к полу, когда его пальцы нежно ласкали ее длинные распущенные волосы.

Конн подумал, что никогда не видел таких волос. Они были изумительного цвета и так замечательно мягки на ощупь, хотя были тяжелыми. По причине, которую он не мог понять, ее волосы возбуждали его самым невероятным образом.

— Думаю, — сказал он тихо, услышав сам свой хриплый голос, — думаю, что сейчас самое время, Эйден Сен-Мишель, скрепить поцелуем помолвку, устроенную для нас королевой, — и, не дожидаясь ответа, обхватил ее голову одной рукой и отыскал ее губы. На мгновение ей показалось, что вся ее кровь отхлынула и заменилась на кипящий, густой, сладкий и горячий мед. Она не могла шевельнуться. Ей не хотелось шевелиться. Его губы, прижавшиеся к ее губам, вызвали в ее сознании самые сладострастные мысли. Ей хотелось сорвать одежды с себя и с него. Ей хотелось упасть рядом с ним и дотрагиваться до него, позволить ему касаться ее тела. Она почувствовала, как его рука обняла ее за талию, и, к своему смущению, поняла, что откидывается на эту руку, пока его губы скользили к ее выгнутой шее, оставляя дорожку обжигающих поцелуев. Она почувствовала, как он накрывает рукой ее грудь, услышала его голос, напряженный от страсти, шепчущий ее имя: «О-о-о, Эйден». В это мгновение рассудок вернулся к ней. Она оказалась такой же глупой, как и те дурехи, которые вечно преследовали его. Она так же порочна, как и любая отвратительная шлюха, которая с легкостью задирала юбки здесь, при дворе. Она не знала этого человека и тем не менее оказалась в его страстных объятиях, позволяя ему ласкать себя! Да через минуту-другую он повалит ее на кровать, и то, что еще осталось от ее добродетели, исчезнет! Она надоест ему еще до свадьбы!

  30