Последние отзывы

  118  

Огонь охватил Абигейл.

— Что вы, спрашивается…

Она попыталась было оттолкнуть его, но пальцы тут же оказались в плену шершавой ладони.

Он вложил ей в руку стопку бумаги с загнувшимися концами.

— Это лежало на буфете.

Значит, вот куда занес ветер второй журнал!

Абигейл негодующе выпрямила спину.

— Благодарю, полковник Коули.

— Не за что, мисс Абигейл, — учтиво ответил он.

Абигейл горела как в огне: полковник стоял слишком близко. Успел ли он накинуть одеяло?

Перед глазами промелькнула особенно пикантная сцена из «Перл».

Что она поцелует, если чуть податься вперед: грубую шерсть или…

— С вами все в порядке? — резко бросил он.

— Спасибо, абсолютно. — Абигейл откинула голову, опасаясь, что теряет рассудок. — А вы?

Матрац снова просел.

— Я старый боевой конь. Приходилось делать кое‑что потруднее, чем двигать буфеты.

Абигейл свернула влажный журнал. Полковника вряд ли можно назвать дряхлым: в его волосах ни единой седой прядки.

— Напрашиваетесь на комплименты, полковник Коули?

— Простая констатация факта, — возразил он.

Абигейл хотела что‑то ответить, но тут же подскочила от неожиданности, испуганная глухим стуком упавшего на пол сапога. За ним последовал другой. Кровать затряслась. Абигейл скорее почувствовала, чем увидела, что он прислонился спиной к стене.

— Мне тридцать пять, из которых двадцать два года отняла служба в армии. А что делаете здесь вы?

Но Абигейл не собиралась так легко сдаваться.

— А вы, полковник Коули?

— Выздоравливаю.

Она повернула голову к тому месту, где он сидел. Но не увидела ничего, кроме темноты.

— А что, здесь рядом есть другой коттедж?

— Нет. Ни одного.

Абигейл настороженно прислушалась к неистовству, бушующему за окном.

— Двадцать два года назад вам было всего тринадцать, полковник Коули. В армии служат юноши не моложе пятнадцати, и то вряд ли участвуют в сражениях.

— Вы правы, мисс Абигейл. Я солгал, — откликнулся спокойный голос из мрака.

Солгал? Двадцать два года назад или сейчас?

— И что у вас за болезнь?

— Пулевое ранение, — коротко пояснил Коули после неловкого молчания.

Она вспомнила о его хромоте. И лодыжке, поросшей темным волосом.

— В левую ногу?

— Да.

Абигейл следила за газетными репортажами с мест военных действий.

— Буры?

— Да.

Прибрежный коттедж стоял вдалеке от большой дороги. Абигейл и выбрала его за удаленность от населенных мест.

— Однако все это не объясняет вашего появления здесь, полковник.

На этот раз молчание длилось дольше. Она сжимала влажный журнал, словно холодок мокрой бумаги мог потушить огонь, разгоравшийся в крови при одной мысли о тепле, струившемся с другого конца кровати.

— Лошадь сбросила. Я пытался найти убежище, но безуспешно. Потом случайно увидел свет в вашем окне… и вот я здесь.

— Но почему вы пустились в дорогу в самый ураган?

— А почему вы увлекаетесь эротической литературой?

Абигейл приготовилась защищаться: во‑первых, это познавательно, во‑вторых, забавно и, в‑третьих, вообще не его дело.

— Потому что для женщины это единственный способ узнать об отношениях полов.

Словно молния прошила тьму.

— Конечно, я могу ошибиться, — серьезно заметил полковник, — но, думаю, существует и другой способ удовлетворить свое любопытство.

— К сожалению, я так и не встретила человека, с которым захотела бы удовлетворить свое любопытство, полковник Коули, — сухо отпарировала она.

За окнами обезумевшая стихия продолжала набирать силу. Волны с рокотом накатывались на берег. Гром ревел в небесах.

До Абигейл только сейчас дошло, что им грозит опасность. Ветер действительно мог сорвать крышу. Огромные водяные валы могли поглотить крошечную постройку. Молния могла…

— Я хотел женщину.

Неожиданное признание вернуло ее к реальности.

— Прошу прощения?

— Вы хотели знать, что я делал в лесу в такую бурю. Выехал в надежде найти деревню. Или кабачок. И доступную женщину.

Такого она не ожидала.

Полковник Коули признался в чисто мужской потребности, выгнавшей его в ночь. А Абигейл презрела приличия, не позволявшие даме иметь такую же привилегию.

Ей следовало бы притвориться возмущенной, упасть в обморок от такой наглости, но вместо этого она ощутила, как последние остатки злобы куда‑то улетучились, вытесненные неизвестно откуда взявшимся духом товарищества. Этот человек видел сундук, полный эротических книг, и не осудил ее. Верх лицемерия — порицать его сейчас, ибо у каждого есть право на подобные желания.

  118