— Теперь пойдем в храм, моя королева, и помолимся за твое счастье с Дагоном Арамасским. Я с нетерпением жду встречи с этим человеком, который добился успеха там, где остальные потерпели неудачу.
Женщины встали на колени перед гигантской статуей Суневы из мрамора телесного цвета, с глазами из огромных сверкающих сапфиров. Вместо волос в мрамор были вделаны золотые и серебряные нити. Богиня стояла прямо, в спокойной, чуть расслабленной позе, с рукой, поднятой в благословляющем жесте. На плече сидела голубка из белоснежного мрамора. Богиня была обнажена, если не считать большой цветочной гирлянды, обновлявшейся каждое утро. На лице, озаренном сиянием свечей и факелов, светилось выражение безмятежной любви.
Помолившись, женщины встали, и верховная жрица расцеловала королеву в обе щеки.
— Я чувствую ее благоволение, — прошептала она. Халида кивнула и, повернувшись, покинула храм.
Те, кто встречался ей на пути, умирали от желания подробнее расспросить о том, правдивы ли сплетни. Халида шагала, чуть улыбаясь, и хотя никогда не отказывала в аудиенции, на этот раз никто не посмел остановить королеву. Было в ней что‑то, заставлявшее любопытных в нерешительности замирать и отходить в сторону. Добравшись до дома Зинейды, королева отыскала хозяйку.
— Я у тебя в долгу, — призналась она. — Он великолепен.
— И? — не отставала Зинейда.
— Вернус еще не прибежал сюда посудачить со своим братцем? А Дурантис ничего тебе не сказал? — поддразнила Халида.
Главная сводня покачала головой.
— Мы не видели Вернуса со вчерашнего дня, моя королева, — заверила она.
— Вот как? — пробормотала Халида, довольная тем, что Дагон так осмотрителен и неболтлив.
— Ну что? Что? — допытывалась Зинейда.
Халида лукаво усмехнулась:
— Возможно, мне не следует ничего говорить, пока Апхала не разошлет гонцов.
— Моя королева! — ошеломленно выпалила Зинейда, и Халида рассмеялась.
— О, так и быть, Зинейда. Я заплачу долг, рассказав, что решила взять Дагона в супруги… хотя ты уже знала это, когда приобрела его на невольничьем рынке, не так ли?
— Так, — вздохнула Зинейда. — Хвала Суневе!
— Да, это богиня все устроила. Я твердо в это верю, Зинейда.
Женщины обнялись, и Халида вернулась во дворец, где немедленно позвала к себе Зираса и Вернуса.
— Я была у верховной жрицы Апхалы и у Зинейды и объявила о своем решении стать супругой Дагона Арамасского. Теперь я говорю это вам, своим преданным слугам, и прошу, чтобы вы никому ничего не говорили до официального отречения. Не подтверждайте, но и не отрицайте.
— Да, королева! — хором воскликнули они.
— Через три дня мы отправляемся на арену королев, а еще три дня спустя посланница богини выберет новую королеву из молодых девушек. У вас много дел, так что времени сплетничать не останется. А теперь немедленно призовите ко мне Дагона, — велела Халида и, войдя в спальню, закрыла за собой дверь.
— Ну вот, — с горечью прошептал Зирас, — все кончено.
— О, не ворчи, — увещевал Вернус. — Неужели не понимаешь, сколько нам придется потрудиться за эту неделю? Не знаю, с чего и начать! Каких слуг взять с собой, кто останется здесь? Интересно, позаботился ли кто‑нибудь проверить водяные трубы в доме Халиды? И что, во имя Суневы, нам делать с мебелью? Кроме того, необходимо получить роскошные покои для Дагона во дворце консортов!
— Но прежде мне нужно сходить за Дагоном, — прошипел Зирас. — Не знаешь, где он обретается, Вернус?
— Парится в бане. Ну и ночка, наверное, была! Ну и ночка!
— Бани — это твои владения! — рявкнул Зирас. — Сам и добывай его оттуда! Я видеть не могу это животное!
— А мне он нравится, — хихикнул Вернус. — Поистине великолепен, с такими мускулами, волосами и глазами!
— И этим непристойным отростком, — кисло хмыкнул Зирас.
— Как, дорогой мальчик, неужели ты снизошел до того, чтобы его заметить? — ехидно пробормотал Вернус и отправился на поиски Дагона.
— Обычай требует, — объяснила Дагону Халида, — чтобы будущие супруги расстались на время до свадьбы. Когда я объявлю народу о своем решении, мы должны публично соединиться на глазах у всех. Я оседлаю тебя на песке арены, и ты должен показать моему народу, что способен подарить мне наслаждение, как никто другой. Только тогда они смирятся с моим отречением. За это время ты можешь иметь женщин, сколько захочешь, или остаться целомудренным. Все зависит от твоего желания.