Особенно,... 
411 
Но, Боже, какое бремя! – оно ощутимо гнуло и проваливало плечи, и со дня на день становилось всё тяжелей.
Тем временем сведения о проекте монополии попали в газеты и обсуждались там, министра предупреждали от возможных ошибок: спешное введение монополии может отразиться с плачевностью. Посетила Шингарёва и депутация от хлебных фирм. Эта настаивала, более того: в Германии хлеба недостаёт, а у нас много, и введение монополии у нас – бессмыслица. А учёт запасов, напротив, у нас и труден, и не умеем мы. Фирмы настаивали вообще отменить твёрдые цены и отменить все запреты на передвижение хлебных грузов по железным дорогам: только тогда Петроград получит неограниченно хлеба. Да и ясно, что только выгодные цены на хлеб могут подвигнуть и к полному засеву в будущем.
И это было во многом верно! Но на колебательные размышления не оставалось уже ни дня: проект уже разрабатывался в министерстве и неизбежно катился к утверждению – и министерство предусмотрительно уже отбирало себе даже зернохранилища у Петроградского банка. Шингарёв провёл несколько заседаний комиссии по разработке монополии, сегодня работа была почти окончена – и только предстояло ещё пропускать её через Продовольственный комитет, где Громан будет много портить. (Громан нёс бестолковщину на каждом шагу, странно, что раньше думцы не замечали его ограниченности. Теперь он вообразил себя как бы вторым министром продовольствия, от Совета, оккупировал и сам кабинет Шингарёва, поставил стол в середине комнаты, контролировать министра. За тем столом сразу по пять человек курили – а Шингарёв, не курильщик, задыхался от дыма и страдал от шума, – а неудобно было выставить.) Уже было установлено: что весь сохранившийся в зерне хлеб прошлых лет, хлеб 1916 года и будущий 1917 – поступает на учёт и в распоряжение государства, отчуждается им. Владельцам хлеб оставляется лишь по нормам: для обсеменения, для прокормления себя – пуд с четвертью на душу в месяц (почти петроградская норма), сезонных рабочих, скота – нормы должны быть подробно разработаны губернскими комитетами, учесть местные условия, род сеялки, дни усиленного и неусиленного труда каждой лошади, и молодняк скота отдельно от взрослого, и род корма, и род круп. Всякий владелец обязан объявлять количества по видам и места хранения своих запасов. Порядок и сроки сдачи хлеба (по твёрдым ценам) определяются местными продовольственными органами, они же проверяют заявленные данные. Кто отказывается от добровольной сдачи – у того производится реквизиция по особым правилам, по сниженной цене. Обнаруженные же скрытые запасы отчуждаются в пользу государства по половинной цене. (Очевидно, у местных продовольственных комитетов для этого должны быть силы , физические.) Также обязательна для владельца доставка хлеба на станцию, пристань, а до сдачи – храненье и ответственность за сохранность, а необмолоченный должен быть обмолочен за счёт владельца. Где нет элеваторов – сушить зерно в хлебозапасных крестьянских магазинах, в частных помещениях.
И ведь не предстояло остановиться на монополии распределять хлеб. Очевидно, при войне, это втянет и глубже: государство должно будет снабжать инвентарём, рабочими руками, удобрениями, кредитом. Подчинить государственному регулированию и мукомолов. А там – регулировать и всю промышленность, и транспорт…
А пока – надо было успевать поворачиваться и распоряжаться как под артиллерийским огнём. В Петрограде – ввести хлебные карточки! (Хотели – с 18 марта, но не успели с переписью населения и не напечатали бумажек, так будет с 22-го.) Телеграфировать во все губернии, чтобы вводили хлебные карточки и там. В Петрограде – запретить всё кондитерское и конфетное производство, выпечку сдобного хлеба, бисквитов, пирожных, исключение для одних куличей под Пасху. Встречный вопль: но у нас недоработанные запасы! Хорошо, на доработку запасов – месяц, и всё закончить после Пасхи. Внести карточки и на фураж для лошадей, изготовлять для них галеты из жмыхов, отрубей и негодной муки. Завал овса у одних породистых на ипподроме, – так закрыть в этом году беговой и скаковой сезон в столицах, а коней отправить прочь. Не упустить распорядиться и о быстром подвозе яиц в Петроград из Киева. А тут – разразилась забастовка ломовых извозчиков: требуют 8-часового рабочего дня. И сразу создался затор в разгрузке прибывающих продуктов, и без того задержанной в революционные дни. А подходило ещё полмиллиона пудов мяса из Сибири – и если его не доставить тотчас на холодильники, то всё придётся выбросить по начавшейся оттепели. Кого же просить? Только Совет рабочих депутатов, чтобы повлиял на ломовиков.
411 
