Особенно,... 
82 
В этот момент в дверь постучали. Леди Грэйс Блаун явилась сообщить, что уже пришло время собираться в Гилд-холл. Дебора Шенли встала, чтобы откланяться, но Анна удержала ее.
– Разве моя сестра тоже собирается на прием?
– Нет, разумеется. В ее-то положении…
– Тогда останься, Дебора. Мне могут понадобиться твои советы, ибо достаточно отсутствовать в Лондоне неделю, как мода убегает вперед.
Это был первый большой бал в этом году, и Анна решила, что хоть ненадолго, на несколько часов, она забудет обо всем и вновь станет веселой и безрассудной. Вечером она отплывает, а завтра предстанет перед своей грозной свекровью и сделает все возможное и невозможное, чтобы заставить ее прийти на помощь к отцу.
Пусть Маргарита и ненавидит Уорвика, но она отнюдь не глупа, и если убедить ее, что с каждым упущенным днем Ланкастеры безвозвратно теряют шансы восстановить свое положение, что король Генрих VI безнадежно выжил из ума, а красивый и удачливый Эдуард Йорк необыкновенно популярен, что в стане Ланкастеров свила гнездо измена…
Ах, да разве недостанет у нее аргументов, если речь идет о том, чтобы спасти отца! Прочее ее не занимает. Что ей власть и могущество, если она так несчастна… Завтра она будет с Эдуардом, а потом… потом придется лгать доколе возможно. А Филип… Свидятся ли они еще когда-нибудь? Она принцесса Алой Розы, а он йоркист и враг ее отца. Ах нет, больше она не станет печалиться!
– Да улыбнитесь же, ваше высочество! – воскликнула Дебора Шенли. – Посмотрите, как вы прекрасны. Ни одна женщина не должна с такой печалью смотреть на свое отражение, особенно если она так великолепна!
Анна стояла перед большим, во весь рост, венецианским зеркалом в золоченой бронзовой раме. Из всех многочисленных нарядов Дебора посоветовала ей надеть серебристое парчовое платье, сплошь расшитое искрящимися райскими птицами. Платье имело округлый вырез, отороченный темно-красным утрехтским бархатом, и таким же бархатом были подбиты широкие навесные рукава, что спадали от плеча и стелились по полу вместе со шлейфом. Другие рукава, из серебристой парчи, туго обхватывали руки девушки до самых перстней.
– Это платье заказал отец, – заметила Анна, оглядывая себя. – Но я ни разу не надевала его, поскольку сначала мы были в ссоре, а потом все не являлся повод.
– Но теперь-то он явился, – улыбаясь, Дебора расправляла шуршащие складки платья и длинный шлейф принцессы. – Улыбнитесь же, наконец, леди Анна! Вам понадобится немного румян, а то что-то вы слишком бледны.
Она стала осторожно накладывать грим на скулы принцессы, а та, искоса глядя на нежное личико Деборы, подумала, что бы сказала баронесса, если бы знала, сколь серьезна причина ее бледности.
Между тем голову принцессы увенчали островерхим эннаном из такого же гранатово-красного бархата, с верхушки которого струились волны дымчатой серебристой вуали. Она была так длинна, что ее отбросили за плечи и немного присобрали, чтобы она не мешала принцессе при ходьбе.
В это время церемониймейстер возвестил о приходе епископа Йоркского. Анна глубоко присела и поцеловала перстень дядюшки. Епископ выразил свое восхищение племянницей, а затем сообщил, что к ее отплытию все готово и она может распорядиться перенести на корабль поклажу, которую пожелает взять с собой.
– Разве ты собираешься покинуть нас? – разочарованно спросила Дебора, когда они остались на несколько минут с глазу на глаз.
– Да, сегодня же после бала. Корабль будет ожидать меня на пристани близ Тауэра, и ты даже сможешь помахать мне платком из окна. Жаль, конечно, что ты не сможешь сопровождать меня в Гилд-холл.
– Увы, я сегодня необходима герцогине. Она всегда просит меня читать ей перед сном.
Когда они уже спускались по лестнице, баронесса обронила:
– Этот отъезд… Герцог Уорвик знает о нем?
– Нет, но я отправлю ему письмо перед самым отплытием. Лорд Стэнли будет ожидать меня на пристани и уже завтра поутру выедет к отцу.
Баронесса опечалилась.
– Жаль, что, едва появившись, ты тотчас покидаешь двор. По крайней мере, я буду скучать. Кроме того…
Она замялась.
– Мне передать что-нибудь леди Изабелле?
Мгновение Анна молчала. Они вступили в холл, где их окружила пышная и шумная толпа. На лице принцессы уже была маска учтивой любезности. Однако, садясь в карету, она негромко сказала Деборе:
– Передай сестре, я искренне сожалею, что мы с нею в ссоре…
82 
