39 
Останься здесь, рядом с Халидой, ибо ты любишь ее. Смотри, что случилось сегодня. Королеве, которая должна была отречься, объявлено, что она будет править до самой смерти, а потом корона перейдет к ее наследницам. Это огромные перемены для Кавы. Кто знает, может, будут и другие? И сыновьям королевы найдутся дела получше, чем сражаться за чужих государей?
– Думаешь, подобное действительно возможно? – вздохнул Дагон.
– Все возможно. Все, хотя нужно терпеть и надеяться. Я не единственная мать, которая по ночам рыдает от тоски по утерянным сыновьям. Верно, мужчины стоят ниже женщин, поскольку склонны к насилию, жестокости и алчности, но почему и они не могут измениться? И если ты покинешь Каву, кто поможет им в этом? Я верю, что богиня привела тебя сюда не только ради Халиды. Она знает, что настанет срок, когда женщины Кавы научатся жить с мужчинами, не угнетая их. Ты – ключ к этим переменам.
– В твоих словах много мудрости, – задумчиво согласился Дагон.
– Останься с нами, – негромко попросила она.
– Это трудное решение, – покачал головой Дагон.
– Знаю, однако я избрала тебя не только из-за исполинского мужского достоинства, но потому, что верила в твой ум и волю.
Дагон громко рассмеялся и поцеловал руку Зинейды.
– Должно быть, в молодости ты была очень коварна и хитра, – заметил он.
– Я и сейчас такова! – хмыкнула сводня.
– Господин мой Дагон, консорт Кавы! – позвала Халида.
Обернувшись, он увидел жену, стоявшую в центре безлюдной арены. Пока он беседовал с Зинейдой, амфитеатр опустел.
– Господин, очнись и проводи меня домой, – попросила королева. – Мы должны спокойно поговорить о том, что случилось сегодня, а кроме того, на тебе лежат определенные супружеские обязанности, которые необходимо выполнять, если мы в один прекрасный день собираемся подарить Каве новую правительницу.
– Ты ненасытна, моя королева, но ничего не поделаешь. Слушаюсь и повинуюсь, – откликнулся Дагон, поднимаясь.
– Значит, ты останешься, – тихо заметила главная сводня.
Взгляд синих глаз Дагона был прикован к Халиде. Халида, его прелестная супруга, его королева. Его возлюбленная. На свете нет другой такой. Сильная. Умная. Отважная. И такая уязвимая! Она нуждается в нем и нужна ему!
– Останусь, – кивнул он и, сбежав по ступенькам королевской ложи, страстно обнял жену. Улыбающаяся королева и ее счастливый супруг-консорт покинули арену рука об руку.
– Ну и ну, дорогая, – прошептал Вернус невестке, – что за день! Интересно, что же будет дальше?
Зинейда, взяв его под руку, объяснила:
– Мы стали свидетелями начала новой эры, Вернус. Одна Сунева знает, что произойдет.
– Вероятно, – сухо буркнул Вернус. – Кстати, дорогая, надеюсь, ты пригласишь меня к ужину? В этом случае я расскажу тебе и Дурантису, что вытворяли наши влюбленные последние несколько дней. Устроили настоящую оргию и пригласили того белокурого красавца, садовника Адона. Он-то и поведал мне…
Вернус понизил голос и повел Зинейду к выходу.
– Не может быть! – воскликнула та, выслушав особенно непристойные подробности, но в голосе звучало скорее нечто вроде зависти, чем негодование. – Ты уверен?
– Адон, дорогой мой мальчик, во всем доверяет мне, – самодовольно заметил Вернус. – Но нам пора, сестрица. Брат мой Дурантис, несомненно, захочет обо всем узнать.
Они медленно направились к главной площади Кавы, где уже начинался праздник в честь изъявления воли богини, воли, которая навсегда изменит жизни и судьбы всех обитателей Кавы.
39 
