6 
− Ну-с, мой дорогой Уильям, что ты думаешь об этих двух девицах? Они оказались гораздо миловиднее, чем я думала. Впрочем, ты сочтешь, что я пристрастна к дочерям своего мужа, и, наверно, будешь прав… Они и в самом деле так похожи на сэра Джорджа…
− Дорогая Сьюзен! — вскричал он, не скрывая своего изумления. — Неужели ты и в самом деле полагаешь, что у них есть хотя бы малейшее сходство со своим отцом?! Он ведь так нехорош собой!.. Ой, прости меня… Я совершенно забыл, с кем говорю…
− Пожалуйста, не извиняйся, — ответила я. — Всему миру известно, что сэр Джордж чудовищно уродлив. Уверяю тебя, я тоже всегда считала его безобразным.
− В отношении сэра Джорджа и его дочерей, — возразил Уильям, — ты говоришь удивительные вещи. В самом деле, не можешь же ты и вправду считать своего мужа таким уродом? Не верится также, чтобы ты действительно усматривала сходство между ним и обеими мисс Лесли, — по-моему, они совершенно на него не похожи и замечательно красивы.
− Даже если ты считаешь сестер красавицами, это вовсе не доказательство того, что красив и их отец, ведь если они абсолютно на него не похожи и при этом очень красивы, то получается, что он крайне невзрачен, не так ли?
− Вовсе нет, — ответил Уильям. — Ведь то, что красиво в женщине, в мужчине может быть отталкивающим.
− Но ведь ты же сам, — возразила я, — всего несколько минут назад сказал, что собой он очень дурен.
− О мужской красоте мужчины судить не в состоянии! — воскликнул он.
− Нет на свете такого мужчины и такой женщины, которые бы сказали, что сэр Джордж хорош собой.
− Что ж, — сказал он, — не будем больше спорить о его внешности. То же, что ты думаешь о его дочерях, и в самом деле странно. Если я тебя правильно понял, ты сказала, что они оказались миловиднее, чем ты думала, не правда ли?
− А что, по-твоему, это не так?
− Мне кажется, что ты шутишь, когда говоришь о них такое. Неужели ты и впрямь не считаешь, что сестры Лесли очень красивые молодые женщины?
− О Боже! Конечно нет! — вскричала я. — Я считаю их ужасными дурнушками!
− Дурнушками? — искренне удивился он. — Моя дорогая Сьюзен, прости, но это сущий вздор! Скажи, что именно тебе не нравится в их внешности?
− Нет ничего проще, — ответила я. — Давай начнем со старшей, с Матильды. Ты не передумал, Уильям? — И я хитро посмотрела на него, ибо мне хотелось его пристыдить.
− Они так похожи друг на друга, — сказал он, — что, по всей видимости, недостатки одной являются недостатками обеих.
− Так вот, начну с того, что обе они несообразно высокого роста!
− Во всяком случае, выше тебя, — сказал он с ядовитой улыбочкой.
− Не знаю, — сказала я, — мне это не бросилось в глаза.
− Хотя они, — продолжал он, — и в самом деле выше среднего роста, и та и другая отлично сложены… И потом, ты не можешь не признать, глаза у них очень красивые.
− Про женщин подобных статей я бы никогда не сказала «отлично сложены». Что же до их глаз, то обе они такого исполинского роста, что мне пришлось бы встать на цыпочки, чтобы выяснить, красивые у них глаза или нет.
− Что ж, — ответил он, — может, и хорошо, что ты не стала вставать на цыпочки, — блеск их глаз мог бы тебя ослепить.
− Не то слово, — сказала я не дрогнувшим голосом, ибо, поверь мне, моя дорогая Шарлотта, я ничуть не обиделась, хотя из того, что последовало, можно заключить, что Уильям с самого начала делал все возможное, чтобы меня обидеть. Подойдя ко мне и взяв меня за руку, он сказал:
− У тебя такой мрачный вид, Сьюзен, что мне кажется, я тебя обидел!
− Обидел?! Меня?! Дорогой брат, как ты только мог подумать такое?! — отпарировала я. — Вовсе нет! Уверяю тебя, я ничуть не удивлена, что ты столь рьяный ценитель красоты этих девушек…
− Имей в виду, — перебил меня Уильям, — наш спор о них еще не закончился. Что, скажи на милость, тебя не устраивает в их цвете лица?
− Они обе бледны, как привидения!
− Вот уж нет! Щеки у них всегда розовые, а после прогулки румянец еще ярче.
− Да, но когда идет дождь, а идет он в этой части света каждые полчаса, им остается лишь бегать взад-вперед по этим жутким, ветхим галереям, отчего особенно не раскраснеешься.
− Что ж, — ответил мой братец, не скрывая раздражения и глядя на меня сверху вниз, — даже если им и не хватает румянца, румянец этот, по крайней мере, не искусственный.
Это было уж слишком, дорогая Шарлотта. Я сразу же поняла, на что он намекал. Но ты-то знаешь, ты ведь не раз была свидетелем того, как часто я противилась румянам и сколько раз я говорила тебе, что терпеть их не могу. Я и сейчас отношусь к ним точно так же… Так вот, не желая выслушивать всю эту клевету, я немедленно вышла из комнаты и, запершись в своей комнате, села писать тебе это письмо. Какое же оно получилось длинное! Когда я вернусь в Лондон, не жди от меня столь же пространных посланий: писать письма, пусть даже Шарлотте Латтрелл, есть время только в замке Лесли! Издевательский взгляд Уильяма стоял у меня перед глазами, поэтому я никак не могла заставить себя дать ему совет относительно его увлечения Матильдой, отчего, собственно, я и завела сегодня этот разговор. Теперь же у меня не осталось никаких сомнений, что он питает к ней безумную страсть, а потому я не стану впредь приставать с советами ни к нему, ни к его пассии.
6 
